– Да-да, Виктор Георгиевич, я все сделаю.
В эту секунду я поняла, что собеседования мне ждать придется еще сотню лет. Робот с
миловидной улыбкой сказала, что меня наберут, и встреча состоится в другой день. Что я могу
оставить свои эскизы, она передаст их Виктору Георгиевичу. Где-то слева открылись двери лифта, лицо Лерочки тут же оживилось и даже глаза заблестели. Она вся вдруг затрепетала, обратилась в
слух и зрение, у нее дрогнул острый подбородок и нижняя губа. Я тоже обернулась и… мне стало
не по себе. В холл вошел высокий худощавый мужчина, в черном элегантном костюме, со
светлыми волосами, зачесанными назад. Его хищный профиль четко выделился на фоне белых
стен. Уверенной походкой он прошел через холл, а за ним целая свита пронеслась шлейфом. И
вместе они скрылись за двустворчатыми серыми дверьми кабинета. А мне показалось, что мое
сердце колотится где-то в горле… и я еще не поняла почему, не осознала окончательно. Только
руки похолодели и ноги. Как будто я его уже где-то видела…
– О. Мой. Бог! Что же это такое делается!
Я перевела взгляд на Лерочку, а та, прикрыв рот руками, смотрела на экран телевизора, в этот
момент она окончательно выглядела живым человеком:
– Дом горит… взорвался из-за утечки газа… какой ужас!
Я перестала дышать и чувствовать себя живой. Это был мой дом. И в нем осталась моя
шестилетняя дочь.
***
– Ксения Романовна, – я резко приоткрыла глаза и тут же подскочила на кушетке, увидев Дмитрия
Сергеевича — врача Вари. Сон пропал мгновенно, испарился. Осталось только ощущение
насыпанного в глаза песка и дикое волнение внутри.
– Операция прошла успешно – ваша дочь будет жить.
От облегчения чуть не закричала, но встретившись взглядом с доктором, поняла, что радоваться
рано.
– Идемте ко мне в кабинет, поговорим.
На ватных ногах пошла следом за хирургом, оперировавшим Варю. Из ниоткуда появилась
медсестра.
– Ксения Романовна, может, обезболивающего?
Я отрицательно качнула головой.
– Нет, я потерплю. Все нормально.
– Давайте хотя бы сменим повязку, – медсестра бросила взгляд на мою обожжённую руку.
– Я потом сама сменю. Спасибо за беспокойство.
Мне еще предстояло оплатить саму операцию, пребывание в больнице и расходы по лекарствам.
Конечно, цены никто не озвучивал, и все условно бесплатно, но я знала, что надо искать деньги
даже несмотря на то, что Дмитрий Сергеевич хороший знакомый брата лучшего друга моего
покойного отца.
И я не знала, чем заплачу… все сгорело. Абсолютно все. Мои сбережения, вещи, электротовары.
На счету пару тысяч и золотые сережки, и колечко с маленькими бриллиантами – подарок отца
матери на свадьбу. Они стали моими, когда мне исполнилось шестнадцать. Наверное, мне
придется их продать. О том, что буду делать дальше, я еще не думала. Никто не думал, что так
выйдет и что из-за утечки газа взорвется здание жилого дома, пострадает столько людей.
Нам пытались говорить о помощи государства и местных властей, но мне было не до этого. Я
думала только о дочери. Молилась, чтоб она выжила, а все остальное не имело никакого
значения.
Мы вошли в кабинет врача, и я присела на стул, и Дмитрий Сергеевич сел напротив меня, устало
снял шапочку и положил на стол. Опустил маску с лица.
– Ожоги очень серьезные, но жизненно важные органы не пострадали. Малышка сейчас введена в
искусственную кому и набирается сил. Ей предстоит еще не одна операция по пересадке кожи и
не один месяц на восстановление. Вам потребуются силы и…и финансы.
Я вскинула голову и стиснула пальцы в кулаки.
– Знаю, что все очень сложно, что сейчас у вас нет возможности платить. Я вас торопить не стану, Василий просил, чтоб я сделал все возможное, и я обязательно сделаю. А вы пока, – он не знал, что именно добавить, что я пока... а я пока еще не осознала до конца, что у меня нет дома и нет
абсолютно ничего, кроме сумочки, с которой я ушла устраиваться на работу, документов и
проездного, – вы пока поезжайте до… поезжайте отдохните и наберитесь сил. Примите
успокоительное, посоветуйтесь с адвокатом, возможно, вам положена компенсация… хотя эти
сволочи не выплатят ее в ближайшее время.
Меньше всего меня сейчас волновал именно этот вопрос.
– Когда Варя откроет глаза? Когда я смогу ее увидеть?
– Думаю, завтра вас ненадолго впустят в реанимацию. Я проведу вас. Сегодня ей нужен полный
покой.
Он замялся, не зная, что еще сказать. А я почувствовала себя бедной родственницей, которая