неземным. Утонченность и ухоженные, длинные, соломенные, вьющиеся волосы
сводили с ума всех женщин от мала до велика, как и его тонкий, женственно
высокий голос, а меня, восторженную девчонку, и подавно. Я смотрела на это
совершенство, талант, красоту и хлопала глазами, чувствуя, как сильно и гулко
колотится мое сердце. У Паши был красивый лоб, словно нарисованный
художником, узкий подбородок с маленькой ямочкой, светлая ровная кожа. Он
поглядывал на всех присутствующих девушек самоуверенным взглядом самой
настоящей звезды, как в его клипах, чуть презрительно и обаятельно и так
ослепительно улыбался представленным ему претенденткам. Мне он улыбнулся
точно так же. Но я готова была за эту улыбку продать душу дьяволу.
– Посмотрите на это ужасное платье? Откуда она его достала, с какого сэконд
хэнда? – послышался женский голос позади меня, и я внутренне напряглась.
– Сняла со своей мертвой прабабушки, когда ту хоронили. – хихикнула другая.
– Думаешь?
– Конечно. С морга вещички забрала и в шкаф… нет, в сундук спрятала. Так и
передают от прабабки к прабабке!
– Ага, в нем только милостыню у метро клянчить.
Когда я обернулась, девушки демонстративно замолчали и сжали губы, сдерживая смех. Я постаралась успокоиться и не прислушиваться.
– Посмотрите на ее туфли. Век динозавров. Полный отстой. На рынке за пару
тыщ купила в распродажу.
– И эти волосы. Жесть. Она б еще кокошник надела. Косу заплела – деревня, мля! Почему на шоу нет селекции? Я бы сэлфи сделала, так эта убогая в кадр
лезет стыдно выставить в инсту.
– У прабабки-покойницы волосы взаймы взяла. Коса накладная, девочки. Что
вы понимаете? Писк моды.
Снова расхохотались, и я резко обернулась к ним, они замолчали, отворачиваясь и поглядывая в стороны и на потолок. Я медленно выдохнула, вспоминая, как обещала тете ни во что не вляпаться, и пытаясь сдержать ярость, но не справилась. Одна из высокомерных куриц прошла мимо меня, и я
подставила ногу, а когда она падала, дернула за волосы. Растянувшись на полу, с
задранной юбкой, оторванными накладными трессами, курица уже не выглядела
столь великолепно, а ее подружки теперь весело хохотали над ней самой.
– Анька говорила, ее волосы так великолепны, что еле уложить смогла.
– Они были великолепны до того, как забыли отрасти. – сказала я и поддела
одну из тресс носком туфли. – Кажется, искусственные.
– Ах ты ж… дряяяянь!
Девка бросилась на меня с кулаками, но я всегда умела за себя постоять, и
уже через мгновение под глазом Анны красовался багровый синяк.
– Что здесь происходит?
Начальник охраны павильона появился как из-под земли и грозно посмотрел
на каждую из нас.
– Эта…эта девка вцепилась мне в волосы и ударила меня. Кто допустил ее
сюда? Эту бомжиху в грязных тряпках и стоптанных туфлях? От нее воняет
тройным одеколоном! – она демонстративно зажала нос, а у меня потемнело от
злости перед глазами.
– Я не бомжиха. Меня пригласили.
Ничего не успела сказать, как меня схватили под руки и потащили прочь из
залы.
– Я же показывала приглашение.
– У нас таких с приглашениями знаешь сколько? Давай по-хорошему вали
отсюда, не то все кости пересчитаю. Или пацанам отдам, во все дыры тебя
отымеют. Давай. Пошла отсюда!
Выдернула руку из цепких пальцев охранника, второго пнула по коленке, и
едва они разжали руки, побежала обратно в залу, перецепилась за
многочисленные шнуры и переходники от камер и оборудования и чуть не упала, вылетев в центр павильона.
– Хан вернулся, ты слышал?
– Какого черта? Разве его не пристрелили? Он потребует… – в голосе
Павлика послышались панические нотки, но он не договорил, как раз в этот
момент я на него и налетела со всего разбега.
– Что происходит, Аркадий Иванович? Что это? – взвизгнул Павлик и
шарахнулся от меня в сторону.
«Этим», судя по всему, была я.
Глава 2
– Простите. Каким-то образом эта оборванка пробралась на кастинг. Ее
сейчас выведут. – охранник уже сцапал меня за шиворот и тряхнул, как тряпку.
– Я не оборванка! Я — Вера Измайлова. Меня пригласили. Или это шоу не для
всех?
– Как-как? Измайлова? Не помню такую, – пожав плечами сказал Павлик, а я
на секунду потеряла дар речи от его близости и красоты, но времени на молчание
у меня не было, так как жесткие пальцы охранника-мордоворота сдавили мой
локоть, чтобы дернуть к себе снова.