Не прощаясь, старик развернулся и вышел из комнаты.
Константин немного постоял и подошел поближе к кровати.
– Вот так, Людмила, одобрил тебя отец. Веди себя хорошо, и всё у тебя будет замечательно, – произнес он. – Можешь покричать... но потом, после того, как я уйду. Не выношу женских криков. Это моя маленькая просьба. Кивни, если согласна.
Людмила мгновение поразмышляла над возможными альтернативами – и медленно кивнула.
***
Константин ещё раз посмотрел на Людмилу, сам одобрительно кивнул и медленно пошагал вслед за отцом. Она провожала его одними глазами, поскольку двигаться по-прежнему не могла, но слова о том, что ей можно покричать, вдруг достигли её мозга. Она открыла рот – и внезапно издала странный всхлип. Константин остановился и повернулся в её сторону.
– Я же просил, – осуждающе произнес он и поднял руку, начиная одно из тех движений, которые Людмила уже научилась различать.
Каждое из них приводило к тому, что ей становилось хуже и хуже – может быть, не физически, а психологически, но хрен редьки не слаще. Быть пленницей, которая вынуждена молча смотреть, как два незнакомца обсуждают её участь – приятного мало.
– Постойте! – быстро сказала она, и Константин заинтересованно наклонил голову, не закончив своего жеста. – Постойте, пожалуйста! Я просто хотела спросить...
Он недовольно поджал губы, но опустил руку.
– Справедливо. Спрашивай, – разрешил он.
Людмила секунду поколебалась, но решила, что надо получить ответ на самый главный вопрос, который её мучил.
– Зачем вы меня похитили?
Константин странно ухмыльнулся.
– Потому что ты нам нужна, – сказал он таким тоном, что Людмила решила не настаивать.
– А что будет на Купалу?
Как и все современные люди он хорошо знала про некоторые традиции праздника Ивана Купалы – голые девушки прыгают через костер, плетут венки из одуванчиков и ромашек и пускают их, как кораблики, по реке. Сама Людмила, впрочем, никогда в подобных развлечениях не участвовала. Кажется, в этот день ещё надо было искать цветок папоротника – про это она видела целый сериал, – но там дело было как-то связано с магией, и раньше Людмила в подобное не верила. Но некоторые события этого дня говорили, что всё не так просто.
– Высокий день, – также односложно ответил Константин. – Что-то ещё? Чем дольше я удовлетворяю твоё любопытство, тем дольше ты остаешься без прислуги.
«Удовлетворяю любопытство» – как же, удовлетворил один такой, подумала Людмила. Ответы Константина ничуть не проясняли ситуацию, даже, пожалуй, сильнее её запутывали.
– Ещё один, последний, – поспешила она.
Константин величаво кивнул.
– Только один, последний, – согласился он.
Людмила собралась с духом.
– Вы – вампиры? – выпалила она.
Константин несколько долгих-долгих мгновений смотрел на неё, а потом внезапно расхохотался. Не прекращая хохотать, он дошел до двери и вышел из комнаты. И, похоже, хохотал до тех пор, пока шел по какому-то невероятно длинному коридору.
Людмиле стало совсем обидно. Ещё никто и никогда не хохотал в ответ на её вопросы, даже Машка. К тому же вопрос о вампирах был логичным и даже в какой-то степени разумным.
Она обиженно засопела – и поняла, что может двигаться.
***
Первым её позывом было вскочить с этой слишком пышной кровати и куда-нибудь убежать. Остановило её то обстоятельство, что у неё не было никакой одежды, а покинуть комнату можно было лишь через дверь, в которую ушли оба её тюремщика. Наверное, кто-то из них ещё там; наверное, там не они, но кто-то из их подручных. В любом случае бежать туда бессмысленно – хотя и эту возможность не стоило отбрасывать.
Взгляд Людмилы пробежался по комнате и остановился на сундуке. Из всего, что имелось вокруг, только он мог скрывать что-то похожее на одежду. Вот только чтобы добраться до него, надо было откинуть одеяло, остаться совсем беззащитной – и в таком состоянии преодолеть те метры, что отделяли её от сундука. Она прикинула альтернативы – и всё-таки решилась.