Он поднялся на лифте и открыл дверь своим ключом, стараясь сильно не шуметь. Дома было тихо. Не спала только мать – она сидела на кухне и смотрела по телевизору какую-то музыкальную передачу с нынешними звездами эстрады, которых Руслан так и не научился различать. Он остановился в дверном проеме и почти шепотом сказал:
– Здравствуй, мама. У тебя нет клубка с шерстью? Мне по работе нужно.
Глава 7. Табуретка гнева
Людмила вряд ли смогла внятно рассказать, что именно ей снилось этой ночью. Но сны были, и было их много – ярких, насыщенных событиями, с вампирами и оборотнями и почему-то с медведями. Кажется, в каком-то из приснившихся ей сюжетов присутствовало и говорящее зеркало, и девушка «Машка» с красными глазами, был и Константин со своим отцом, и даже ужин за длинным столом, вот только все эти в целом обыденные вещи соединялись в такие причудливые комбинации, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Да и половина увиденного пропала из памяти сразу, как только Людмила открыла глаза, а от второй половины в голове остались сущие ошметки уже после пары минут, проведенных в попытках восстановить эти занимательные картинки.
Людмила подползла к краю кровати, выбралась из-под одеяла и села, свесив ноги – до пола она не дотягивалась. Потом осмотрела спальню – в ней почти всё было по-старому, только рядом с сундуком появился небольшой трехногий столик и простая табуретка – тоже трехногая. А на столике стояло что-то – очень похожее на несколько блюд, накрытых серебристыми колпаками. Людмила знала, что они называются клошерами и используются в основном только в ресторанах, да и то не во всяких. В «Глобусе», например, они точно не водились.
– Еду недавно принесли, но поторопись, а то остынет.
Людмила чуть вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.
– И тебе доброе утро, зеркало, – сказала она. – Спасибо за предупреждение. А кто принес?
– Тело, кто же ещё, не наш же хозяин с подносами и стульями по коридорам бродить будет? Хотя с него может статься, он это... прогрессивный. Вот отец его – это да, кремень, от него такого не дождешься.
– А кто они? – невинно поинтересовалась Людмила и на всякий случай скрестила пальцы на руке, которая была скрыта под одеялом.
– Хозяева, – коротко ответило зеркало.
Людмила огорченно вздохнула.
– Ах да, как же я сама не догадалась, – ядовито произнесла она. – Зеркало, а ты-то кто?
– Хм... странный вопрос.
– Знаешь, говорящее зеркало с моей точки зрения – тоже вещь до невозможности странная.
– Ну вот ты и ответила на свой собственный вопрос, – Людмиле показалось, что в голосе зеркала проскочило облегчение. – Я – зеркало, говорящее. Чего ж тут непонятного?
– Ну да, действительно... ладно, я тебя поняла. И что в этом отеле дают на завтрак?
Она соскочила с кровати на пол, не одеваясь, дошла до столика и по очереди приподняла все купола-колокольчики.
– Да уж... – пробормотала она. – Каша, ещё каша и ещё одна каша. Блюдо с блинами и... кисель? В детстве его терпеть не могла, особенно с комочками. А это что – деревянные ложки? За ужином и блюда были нормальные, и столовые приборы. А тут... устроили какую-то средневековую реконструкцию.
Один из сокурсников Людмилы по университету увлекался всякими историческими фехтованиями и иногда приглашал знакомых, как он это называл, прикоснуться к прошлому. Однажды ей стало интересно, что он понимает под этим термином, она согласилась съездить в запердячью даль на все выходные, и уже в первый день прокляла всё на свете. Оказалось, что прошлое предполагает многочасовое катание на медленных электричках и битком набитых автобусах, которые ходят раз в час по обещанию, простую и часто невкусную пищу с костров от людей, которые готовить не умеют, а также почти полное отсутствие каких-либо удобств. Проведя ночь в тесной палатке, которую местные гордо называли «шатром», Людмила на следующее же утро в одиночку покинула место реконструкции, чтобы снова оказаться в привычной цивилизации – с такси, собственноручно пожареными котлетками и теплым туалетом.
Здесь, правда, с туалетом всё было почти нормально, но три вида каш на завтрак она сочла перебором.