Самому Руслану было уже прилично лет – целых двадцать пять. После школы он пытался поступить на юридический факультет местного университета, сумел пройти серьезный конкурс, но после второго курса к удивлению многих ушел в армию, честно отслужил положенный год, вернулся обратно – и не менее честно доучился до красного диплома. Его звали на завидную должность в прокуратуру другой области, обещая затем перевод в родной город, но он решил не бегать по стране, хотя это и означало небольшую задержку в карьере. Пока его назначили заниматься надзором за теми предприятиями, которые были не по чину его коллегам с большими звездами на ведомственных погонах – но он честно делал свою работу и за прошедший год зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Ходили слухи, что уже через несколько месяцев его аттестуют на следующее звание и поручат что-то более серьезное. Сам он на эти разговоры не реагировал – хотя и понимал, что такое равнодушие могут записать как в плюс, так и в минус.
Что-то подобное у него было и с личной жизнью. Родители не подталкивали его к тому, чтобы он женился как можно быстрее, только Танька иногда подшучивала – впрочем, в меру беззлобно. Руслан же тоже не торопил события – хотел сначала обзавестись собственной квартирой и съехать от родителей; съемный вариант его не прельщал, а на покупку пока не хватало самого элементарного – денег. Впрочем, тут как раз могла помочь работа – не в смысле потребовать с кого-то взятку в вечнозеленых, до этого уровня он не скоро дорастет, а подать рапорт о беспроцентной ссуде. Такое в прокуратуре практиковалось, но он считал, что сначала слухи об очередном звании и следующей должности должны обрести зримое и материальное воплощение.
И эта размеренная жизнь внезапно закончилась. Нет, никто не умер, не покалечился и даже не заболел чем-нибудь неизлечимым, но требующим прорвы денег. Просто несколько дней назад родители внезапно решили признаться, что Руслан – не их сын. Они и признались, подгадав разговор к дню рождения отца – приемного, как он теперь знал.
У тех, кто решается на процедуру усыновления, есть два варианта поведения. Они могут с самого начала вести себя с ребенком откровенно, чтобы он с детства привыкал к тому, что он хоть и не родной, но желанный; такие дети потом сами принимают решения, что делать с этим знанием – смириться с приемной семьей или уйти, когда исполнится восемнадцать. Государство выдавало сиротам отдельное жилье, независимо от того, где они воспитывались – в детдомах или в приемных семьях. В любом случае, никаких претензий к опекунам у них быть не могло – те никого не обманывали, ничего не скрывали, и делали, в принципе, очень хорошее дело. Особенно в тех случаях, когда семья на самом деле была хорошей и обходилась без скандалов.
Во втором случае приемным детям ничего не говорили – они росли как родные, а все слухи пресекались на корню. Руслан слышал о семьях, которые сменили несколько городов, чтобы запутать следы и избавиться от знакомых, которые могли просветить их приемышей; контакты с родственниками в таких случаях сводились к минимуму или прекращались вовсе. Конечно, были возможны всякие эксцессы – в конце концов, ребенок-негр у белых родителей как минимум вызывал сомнения в супружеской верности женщины. Но непохожими могли быть и дети одного с родителями цвета кожи.
В случае их «семьи» этой проблемы удалось избежать – Руслан был немного похож на отца, а Танька – на мать. Да-да, его «сестра» тоже была приемной, хотя он в свои девять лет не обратил внимания на отсутствие беременности у их «матери». Правда, они как раз тогда дважды переехали – из сибирского города переместились в деревню в Краснодарском крае, а потом оказались в этом городе, где и прожили следующие тринадцать лет. Руслану тогда было не до причин таких кульбитов – он пытался не провалиться по школьной программе, к которой с первого класса относился очень серьезно.
И когда родители рассказали им с Танькой, что они им не родные, Руслан задал лишь один вопрос. Ему было любопытно: они столько лет прилагали титанические усилия, чтобы скрыть правду, и внезапно решили признаться – почему? Всё оказалось просто и, в принципе, логично. В соседний дом переехала семья, и женщина, которая была там матерью и женой, хорошо знала историю уже их семьи, поскольку через неё они оформляли необходимые бумаги ещё в Красноярском крае. И родители испугались, что эта женщина расскажет их детям правду первыми – а этого они допустить не хотели.