Павел Боровец
НЕВЕСТА ДЛЯ КОМЕНДАНТА
1
На грозовом небе метались тучи. Грязно-серого цвета, они извивались и крутились по такому же серому небу, стараясь улизнуть от безжалостно пронзающих их молний. Но те, словно само возмездие, настигали несчастных беглянок и насквозь прорезали своими узкими и сверкающими телами.
Однако не в небе сейчас шла борьба не на жизнь, но насмерть. В бескрайнем, бушующем и ярившемся океане по гигантским волнам носило большой рыбацкий баркас со спущенными парусами. Казалось, что следующий водяной вал накроет судно с головой, раздавит, сметет, разбросает… Но корабль в последний миг все же выскакивал на гребень волны, чтобы еще раз попробовать сыграть в игру со смертью. Только судьба баркаса была предопределена. Водная стихия явно развлекалась со своей жертвой, понимая словно разумное существо, что в любой момент сможет уничтожить ее. Но даже если бы волны не утопили судно, то, по крайней мере, они выбросили его на ледяные скалы, густо устилавшие побережье. Или какая-нибудь дрейфующая льдина пропорола бок баркаса как яичную скорлупу и корабль быстро набрал бы воды.
Но бой продолжался. Ревел ветер, вниз струились дождевые потоки, смешанные с мокрым снегом, изрезали небеса молнии, вставали неприступными стенами волны, а судно все держалось на плаву.
На его пустынной палубе стояли два человека. Оба они держали корабельный руль, пытаясь противостоять стихии. Отпустить руль означало предоставить корабль на растерзание волнам. Они знали, что пока контролируют баркас, небольшой шанс на спасение у них остается.
Мужчины были высоки и широкоплечи. Морские штормовки облегали их мускулистые тела — люди промокли до нитки и одежда словно прилипла к ним, слегка задубев на морозе. Колючий мокрый снег нещадно бил им в лицо, несмотря на то, что головы прикрывали капюшоны штормовок, но рыбаки не сдавались. Они упрямо сгорбились у уключины руля, вцепившись скрюченными пальцами в скользкое дерево. Их густые и нечесаные бороды покрылись инеем, некоторые участки и вовсе превратились в гроздья сосулек.
— Клянусь подводным Тритоном, такого шторма в жизни своей не видел! — проорал один из рыбаков, склонив голову к уху товарища. — Ты погляди вокруг, куда нас занесло! Это же север! Льдины, снег — мы на самом краю мира! Ха-ха-ха! Я всегда мечтал заглянуть за черту неизведанных земель!
— Вечно ты придумаешь, — сквозь зубы прохрипел второй. — Смотри, Сигер, как бы мы не попали в царство этого самого Тритона!
— Не волнуйся, капитан! Мы люди моря: родились в нем, кормимся от него и уйдем в него! — оскалился Сигер. — Демон побери, нет ничего лучше, чем окончить свою жизнь именно в такой шторм, борясь с этой дивной стихией. В этом океане мы останемся — это наша судьба!
Сигер раскатисто рассмеялся на всю палубу. Его задорный смех заглушил — всего лишь на мгновение, но все же! — рев бушующего океана. Словно стихия признала своего достойного противника и уважительно притихла перед ним. Но тут же ветер вновь завыл, снег ударил в глаза, а палубу баркаса окатила очередная ледяная волна.
— Кормчий, не пытайся соревноваться с богами! Не зли Тритона и его морских демонов! — Капитан корабля укоризненно мотнул головой. Он был старым морским волком, избороздил неисчислимые водные пространства, не дрогнул бы ни перед одним чудовищем, что скрываются в темных глубинах, но все же знал, что спорить с богами очень опасно. Редкие счастливцы выходили победителями из подобных сварок, большинство же кормили рыб на дне.
— Руфарус, мы уже сделали это, подняв со дна статую! Клянусь тебе, чует моя печенка, именно она накликала на нас такую карусель. Но что сделано, то сделано. Все же попытаемся ухватить удачу за хвост и остаться живыми! — Сигер сверкнул светло-серыми глазами. Его лицо словно превратилось в камень, губы плотно сжались, а скулы буграми проступили под кожей.
Как удар грома откинулась крышка на палубе, скрывавшая спуск в кубрик, где ютилась бесполезная сейчас команда. Оттуда стали появляться фигуры матросов. Многие из них сжимали в руках короткие палки и уключины, кое-где хищным блеском мерцала сталь острых морских ножей. Впереди всех возвышался огромный Ханод из Лаокая, первый задира и забияка на баркасе. Ходили слухи, что в прошлом он был кровожадным пиратом в Восточном море и какое-то темное дело заставило его бежать на эту часть континента. У него был злобный и склочный характер, он трудно подчинялся командам, и только страх перед Сигером заставлял его помалкивать. Но сейчас, похоже, ему удалось добиться своего и поднять команду на бунт. Раскосые глаза тайарца светились яростью, выпяченные вперед губы кривились в презрительной ухмылке.