— Она и так все сама нам расскажет, завтра. А сейчас у меня нет никакого желания слушать ее истерики и возиться часами, успокаивая и уговаривая.
Истерики значит?
Вот значит истерики?
Да разве я истерила? Ха, вы еще истерик видимо не слышали, раз совершенно обычное и очень даже спокойное удивление приняли за настоящую истерику. Ну ладно, покажу я вам завтра еще истерику, раз так просите…
К сожалению, это была моя последняя связная мысль перед темнотой.
***
Мне снился сон. Такой удивительный и интересный, что я никак не хотела просыпаться, цепляясь за него, как за соломинку. Мне все время казалось, что если я проснусь, то упущу что-то важное. Что-то нужное.
Что-то… сама не понимала, что.
Я блуждала по незнакомому городу с узкими улочками и невысокими домами. Город был какой-то средневековый и безлюдный, словно нежилой. Но интересный, необычный, красивый. То тут, то там прямо из земли возникали башни, дома или цветочные клумбы. Это было так необычно и волшебно, что я была в диком восторге и радовалась словно ребенок.
Я точно знала, что попала сюда благодаря кулону, который был у меня в руках. Вроде его мне кто-то дал, кто-то в капюшоне и сказал, что я ему нужна.
Но вот для чего?
Хотела спросить об этом незнакомца, но он исчез, как и все люди из города, оставив меня одну. А я все ходила и ходила, сворачивая на новые улицы и видя перед собой новое чудо, выросшее из-под земли.
Пока я блуждала по городу небо заволокло тучами, но не серыми или синими, как это обычно бывает, а фиолетовыми, страшными, темными. Я точно знала, что они не предвещают ничего хорошего. Хотела спрятаться в каком-нибудь доме, но как только касалась ручки или двери, весь дом осыпался пеплом. И следующий, и еще один, пока передо мной не осталось лишь выжженое поле с грудой пепла. И все, больше ничего не было, совсем.
Я крутила головой в надежде увидеть хоть что-то уцелевшее, но натыкалась лишь на один унылый и серый пейзаж. Мне почему-то казалось, что не попади я в этот город, ничего бы не случилось, но вернуть все обратно было нельзя.
Или все-таки можно?
Обернувшись еще раз, я увидела двух мужчин, один из которых направлялся ко мне. Я не видела его лица, но не боялась, так как знала, он не желает мне зла. Но я точно знала, чувствовала, что он расстроен тем, что здесь произошло.
И он хотел помочь.
Но чем тут можно было помочь? Возродить город из пепла невозможно, ведь так? Хотя… это ведь сон, тут может быть возможно что угодно.
Мужчина подошел ко мне и взял мои руки в свои. По телу прошла волна тепла, спокойствия и уверенности, что я могу очень многое сделать, например, возродить этот город, поднять его из пепла. И эта уверенность с каждым мгновением только крепла.
В какой-то момент моя уверенность в своих силах стала настолько большой, что я ощутила, как тепло льется по моим венам и выходит наружу в виде тумана, который складывался в золотые призрачные нити и окутывал пепел, возрождая город вновь.
Прямо на моих глазах стали вновь вырастать дома и башни, появляться улочки и цветы. А главное люди, они снова тут появились, вышли из домов и улыбались.
Улыбались мне.
Через некоторое время на небе не осталось ни одной тучи, светило яркое солнце, освещая все вокруг и даря надежду всем, кто сейчас был в этом странном городе.
Или это я давала надежду?
Но я точно знала, что люди ждали, что город возродится, что плохое обязательно закончится и были благодарны мне, что я все-таки смогла это сделать. Я уничтожила город, но я же смогла его возродить. Очень странно, но так необычно и волшебно.
Взглянув на мужчину, который все еще сжимал мои руки в своих я поняла, что видела его уже где-то. Но не могла вспомнить где. Хоть лица я так и не разглядела, но запомнила улыбку, нежную, теплу, ласковую и такую родную. Этот человек, мужчина, был для меня самым близким и родным. Я не знала, кто это, но точно знала, что ближе него у меня нет никого. И это вселяло надежду, что когда-нибудь я его точно найду.
Или он меня.
Мои губы тоже тронула улыбка, я сладко потянулась и открыла глаза, пребывая все еще в каком-то полусонном состоянии. Однако, как только я их открыла сон как рукой сняло, так как лежала я в совершенно незнакомой комнате на огромной кровати с балдахином. От неожиданности я подскочила, как ужаленная и стала вертеть головой, в надежде, что может я все же в каком-то знакомом мне месте.
Так, кровать из светлого дерева с резной спинкой, такой же резной и красивый комод, над которым висело овальное зеркало, множество шкатулочек, статуэток, кресло с подлокотниками в тон всего гарнитура и тяжелые шторы, тоже светлого бежевого оттенка. Вся комната была похожа на какую-то зефирку, честное слово, такая же светлая и воздушная. И увы, комнату я не узнавала, как и не поняла, каким образом оказалась в длинной ночной сорочке белого цвета. Такой закрытой, что впору было представить себя бабушкой или монашкой.