Если она это сделает, то в этом буду виноват только я.
Я должен это исправить. Сейчас же. Не завтра. Я не усну, пока не увижу ее снова.
Я рывком открываю дверь в своей комнате и выхожу, направляясь ее комнату. Я так долго бродил по этим коридорам, что запомнил каждый шаг. По коридору налево, четырнадцать шагов, затем направо. Еще одиннадцать шагов, прежде чем сделать поворот налево. На этот раз я иду по коридору до конца, поворачиваю еще раз направо, потом еще. Этот дом – настоящий лабиринт. Интерьер не соответствует внешнему виду, и здесь больше коридоров, чем комнат. Человек, который его построил, был сумасшедшим. Он называл себя художником. Я ценю его гениальность, правда, ценю. Но разве несколько прямых линий убили бы его?
Я останавливаюсь перед ее дверью, прислушиваясь. Всегда слушаю. Ее мягкий голос доносится до моих ушей. Она что-то бормочет себе под нос, слишком тихо, чтобы я мог разобрать, что она говорит. Судя по ее тону, она недовольна. Моя красавица не из тех, кто держит свои чувства при себе. Они непрошено слетают с ее губ.
По другую сторону двери раздается тихий стук.
Я врываюсь в дверь, как полиция, готовый сражаться за свою девушку. Единственный свет, который освещает ее комнату – это лампа, стоящая рядом с кроватью. Далия стоит посреди комнаты в тонкой ночной рубашке, у ее ног лежит подушка. Кажется, все в порядке. В комнате больше никого нет, никакой явной опасности.
– Дрейвен! – ахает она. – Ты напугал меня.
– Я услышал шум. Я подумал, что ты ранена.
– Я бросила подушку.
– О.
Я сглатываю, закрывая за собой дверь.
– Ты злишься.
– Да.
Она подходит к кровати и выключает лампу, погружая комнату в темноту. Даже несмотря на то, что она злится, она все равно делает так, чтобы мне было комфортно. Я ее не заслуживаю. И все же я буду работать как проклятый, чтобы быть достойным ее. И все же никто и никогда не будет любить ее больше. Я буду поклоняться ей, если она мне позволит. Она этого заслуживает.
– Ты будешь не так злиться, если я скажу тебе, что я идиот? – спрашиваю я, подходя к ней.
– Ты так считаешь? – фыркает она.
– Я идиот, красавица, – прерывисто выдыхаю я.
– Я понимаю, как это ‒ бежать, Дрейвен, – говорит она нежным голосом. – Мы все бежим. Но ты не можешь закрыться и отгородиться от меня. Ты должен поговорить со мной.
Я приподнимаю бровь.
– Так, как ты разговариваешь со мной?
Далия обхватывает себя руками, словно хочет стать меньше. Мне это не очень нравится, поэтому я подхожу к ней, и обнимаю, чтобы защитить от того, от чего она так себя чувствует. Чтобы это ни было, я буду защищать ее.
– Поговори со мной, красавица, – шепчу я. – От чего ты убегаешь?
– От своего отца, – шепчет она. – У него такой... взгляд на мир, который не совпадает с моим. Он устарелый и жестокий. Он пытался навязать мне его на протяжении всей моей жизни. Я всегда чувствовала себя пленницей его убеждений. В конце концов, мне это надоело, и я просто... ушла.
‒ Мне очень жаль.
Я поглаживаю ее по спине, пытаясь успокоить. Печаль в ее голосе пронзает мое сердце. Она любит своего отца, а он ранил ее сердце. Мне это совсем не нравится.
– Я не хочу прожить свою жизнь в тени его осуждения. Я счастлива здесь, Дрейвен. Ты делаешь меня счастливой. Впервые в жизни я чувствую себя свободной.
– Я никогда не был так счастлив, красавица.
– Тогда почему ты не хочешь, чтобы я осталась?
– Я бы никогда не позволил тебе уйти, если бы это зависело от меня, – рычу я, прижимая ее к себе. – Я бы держал тебя здесь взаперти и никогда ни с кем не делил. Но ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь всего мира, красавица.
– Что, если ты и есть мой мир?
– Далия, – стону я.
– Это правда, Дрейвен. Я имела в виду то, что сказала раньше, – шепчет она, проводя рукой по моему лицу. – Мне не нужны свидания за ужином, торговые центры или что-то в этом роде. Я чувствую себя здесь, с тобой, свободнее, чем когда-либо прежде. Я счастливее, чем когда-либо прежде.
– Я не заслуживаю тебя.
Ее глаза вспыхивают священным огнем.
– Это я должна решать, чего я заслуживаю, а не ты.
Она прекрасна, когда злится. Такая чертовски красивая.
– Я позволил, чтобы ты увидела меня в худшем виде, и это... нелегко для меня, красавица.
– Так вот почему ты отгораживаешься от меня? – спрашивает она, нахмурив брови.
– Я был в ужасе от того, что мог потерять тебя там, – признаюсь я, тяжело сглатывая при воспоминании. – Я услышал рычание горного льва и подумал, что не успею добраться до тебя вовремя. Все, о чем я мог думать, это как защитить тебя. Так что я убил его.
Я отвожу от нее взгляд.
– Я не подумал о том, что выйду к тебе, весь покрытый кровью животного, пока не стало слишком поздно.
– Дрейвен, – шепчет она.
– Мысль о том, что ты боишься меня, убивает.
– Я тебя не боюсь. – Сила в ее голосе вселяет смирение. – Ты спас мне жизнь, Дрейвен. Как я могу бояться этого?
– Потому что я зверь. Я не просто обзавелся рогами и хвостом. У меня... другие инстинкты, – бормочу я. – Я хочу защищать тебя. Но я также хочу… – я замолкаю и бормочу проклятие. – Я хочу преследовать тебя по лесу, как добычу. Я хочу захватить тебя в плен и заявить на тебя права. Я хочу многого из того, чего, вероятно, не должен был бы хотеть.
– О, – шепчет она.
Но она не уклоняется и не отстраняется. Вместо этого она прижимается ближе.
– Дрейвен?
Она приподнимается на цыпочки, кладет руки мне на плечи, чтобы не упасть, и приближает губы к моему уху.
– Тебе придется дать мне фору. Боюсь, я не смогу бежать очень быстро, если ты будешь преследовать меня.
Я рычу, дергая ее к себе.
Она визжит, со смехом падая в мои объятия. Я замолкаю, когда мой рот приникает к ее губам. Эта красивая маленькая шалунья. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как сильно бьется мое сердце из-за нее? Если это был мамин план, то моя мама – гений. Я влюблен в эту женщину. Безумно, страстно, отчаянно влюблен.
– Я люблю тебя, – шепчу я ей в губы.
Она тихо ахает, а глаза широко распахиваются.
– Я люблю тебя, – повторяю я.
– Дрейвен, ты это серьезно?
– Как я могу не быть серьезным? Ты – свет во тьме, красавица.
– Я тоже люблю тебя, ты дикий, восхитительный мужчина.
Я снова целую ее, заявляя права на каждый дюйм ее рта. Далия стонет, прижимаясь своим телом к моему, словно пытаясь привязаться к реальности. Я не даю ей глотнуть воздуха, пока она не начинает дрожать в моих объятиях от желания.
– Займись со мной любовью, – требует она, цепляясь за мои плечи.
Приказ эхом отражается в ее бездонных голубых глазах, заставляя меня дать ей то, что она хочет.
– Ты мне нужен.
– Мне нужно в душ, красавица, – извиняющимся тоном бормочу я. – На мне все еще есть кровь.
Ее улыбка откровенно греховна.
– Держу пари, у тебя там хватит места для двоих.