– Разве никто никогда не говорил тебе не искушать зверя, красавица? – рычу я ей на ухо, обвивая хвостом ее талию, чтобы прижать ее к своему телу.
Я прижимаюсь носом к ее горлу, вдыхая ее восхитительный аромат. Мой член ударяется о молнию, требуя освобождения.
– Продолжай дразнить меня, и ты будешь той, кто будет молить о пощаде.
Что-то совершенно порочное побуждает меня прикусить ее ухо зубами.
– Дрейвен, – выдыхает она.
Прежде чем она может потребовать, чтобы я отпустил ее, или отчитать меня за то, что я посмел дотронуться до нее своими грязными руками, я делаю именно то, что сделал в библиотеке. Я отступаю.
– Нет, нет, нет, – рычу я, рассекая рукой воздух. – Это все еще не то. Ее волосы должны быть цвета полированной меди, а кожа фарфоровой.
Даже это не совсем правильно, но я не знаю, чего мне не хватает. Мне нужно увидеть ее снова – по-настоящему увидеть – чтобы сделать все правильно.
Я давно смирился со своими ограничениями. Они были частью моей жизни в течение двадцати лет. Но после встречи с Далией они начали раздражать так, как никогда раньше. Мне до боли хочется прочувствовать каждое выражение ее лица, исследовать каждый оттенок эмоций в ее глазах. От чего она краснеет? От чего она хмурится?
Мне нужно увидеть ее в настоящей темноте, когда я лучше всего вижу. Но просить ее, чтобы она присоединилась ко мне, когда я ночью брожу кажется... неуместным. Почему такая красавица, как она, должна находиться во тьме, когда она заслуживает того, чтобы жить при свете?
«Бах!»
– Джекилл, отошли мои заметки обратно в художественный отдел. Скажи им, чтобы они подумали о самой красивой женщине, которую они когда-либо видели, а затем нарисовали кого-то еще красивее, – рычу я в отчаянии. – С блестящими волосами цвета меди, фарфоровой кожей и такими голубыми глазами, что в них можно утонуть. В ней должны быть самые лучшие стороны человечества. И у нее должны быть изгибы. Мы здесь не следуем голливудским стандартам.
– Понял, сэр, ‒ монотонно отвечает мой виртуальный помощник – программа искусственного интеллекта, которую я написал много лет назад.
Он – мои глаза, когда мои не видят, помогает мне оживить. Большинство сказали бы, что частично слепому человеку – или монстру – нечего делать в бизнесе видеоигр. Но я ничто иное, как само упрямство.
– Должен ли я добавить что-нибудь еще?
На мгновение я колеблюсь.
– Да. Она должна быть кем-то, ради кого герой в этой игре рискнет всем.
– Расшифровано, сэр.
Я плюхаюсь в свое кресло, ворча себе под нос. Мои записи не помогут. Они недостаточно подробны. Но опять же, я тоже не могу точно вырвать ее из реальности и включить в свою игру, не так ли? Есть формы, которые нужно подписать, контракты, которые нужно заполнить, и куча бумажной волокиты, связанной с принятием подобного решения. Но она – это то, чего не хватало в этой проклятой игре.
Мы уже несколько месяцев пытаемся разобраться с сюжетом. Я сколотил состояние, разрабатывая видеоигры, в которых монстры изображаются героями, но эта... ну, эта не принесла мне ничего, кроме неприятностей. Все казалось неподходящим. После того, как на днях я поговорил с Далией, я наконец-то понял каким должен быть сюжет игры. Она – это история, или, во всяком случае, такая женщина, как она. Красавица, оказавшаяся между двумя мирами, способная их объединить.
Конечно, все это выдумка, но, если кто-то и мог это сделать, так это Далия Сэвидж.
«Тук-тук».
– Джекилл, заткнись, – рычу я, как только ее голос звучит у двери.
Черт. Как долго она там стоит? Надеюсь, недостаточно долго, чтобы услышать, как я поэтично рассказываю о персонаже видеоигр, который похож на нее. Я никак не смогу это объяснить, чтобы выйти из этого затруднительного положения. Стал бы я вообще пытаться?
– Ты назвал свой компьютер Джекилл? – спрашивает она, ее легкие шаги стучат по паркету, когда она идет по моему кабинету. – В самом деле, Дрейвен? Это делает тебя Эдвардом Хайдом?
– Это делает меня Дрейвеном Вудберном, – бормочу я, сжимая руки, когда ее сладкий голос окутывает меня.
Даже звучащие в нем нотки неодобрения не омрачает этот момент. Я могу слушать ее голос целыми днями и никогда не уставать.
– Монстр с отвратительным чувством юмора.
– Злая правда, – усмехается она.
Я закрываю глаза, прислушиваясь к звукам, которые она всегда приносит с собой. Порывистый вдох и выдох из ее груди, нежный шелест ткани при ее движении, скрип старых половиц под ее ногами. Вся комната оживает вокруг нее новыми и неожиданными способами. Для меня это бесконечный источник очарования.
– Ты работаешь в темноте, – говорит она.
– Не вижу днем, помнишь?
– О, я это помню.
Я представляю, как она машет мне рукой, и улыбаюсь.
– Я просто хотела… О, не бери в голову. Я не знаю, что я хотела.
Далия подходит ближе.
Я стискиваю зубы, когда ее аромат разносится в воздухе. Однажды, скоро – очень скоро – я найду источник этого и слижу его с ее дрожащего тела. Если мне повезет, это займет весь день. Мой язык устанет задолго до того, как запах исчезнет. Впрочем, это не имеет значения. Я намерен приложить к этому как можно больше усилий, несмотря ни на что.
– Гретхен говорила, что ты разработчик видеоигр, – говорит Далия. – Как именно это работает?
– Ты имеешь в виду, как это может делать слепой человек?
– Нет, ты невыносимый человек, – смеясь говорит она. – Я имею в виду, я ничего не знаю о видеоиграх. Как их можно разрабатывать?
– Для этого нужно безграничное терпение, – бормочу я, лишь отчасти шутя. – Как только мы продумываем сюжет, дальше в основном занимаемся программированием и кодированием, а также рендерингом, инжинирингом, оформлением и озвучиванием.
– Ого, – говорит она. – Это очень много. И ты все это делаешь?
– Нет.
Я улыбаюсь, слегка поворачивая свой стул, чтобы быть к ней лицом. Здесь недостаточно темно, чтобы я мог по-настоящему рассмотреть ее, но я могу различить ее фигуру, прислонившуюся к стене в нескольких футах от меня. Этого достаточно. На данный момент.
– Я занимаюсь программированием и версткой, но у меня есть отделы, которые занимаются всем остальным за меня.
– Над чем ты сейчас работаешь?
– Это игра.
– Ты не хочешь мне говорить?
– Я мог бы, но тогда...
– Если ты говоришь, что тебе тогда придется убить меня, Дрейвен Вудберн, – предупреждающе рычит она.
– Никогда, – торжественно клянусь я.
Я скорее поджег бы этот мир, чем тронул хоть один волосок на ее голове.
Далия замолкает, в воздухе витает напряжение. Это потрескивает между нами, как электричество, воспламеняя мою кровь. Она тоже это чувствует? Она думает о нашем поцелуе в библиотеке? Или то, как она прижималась к моему телу в спальне? Бог свидетель, что это так.
– Почему видеоигры? – спрашивает она, словно пытаясь найти что-то, что могло бы нарушить напряженное молчание между нами.
– Мне нужно было найти себе какое-нибудь занятие.
Она хмурится, ей явно не нравится этот ответ.