– Недалеко, – обещаю я, обнимая ее за талию и осторожно прижимая к себе.
Я говорю себе, что это для того, чтобы Далия не споткнулась, но это ложь. В саду кромешная тьма, это правда, но я хочу, чтобы она была рядом, потому что ее место возле меня. Потому что я обнаружил, что становлюсь ненасытным, алчным зверем, когда дело касается ее. Когда мои руки не прикасаются к ней, я испытываю ревность ко всему, что осмеливается прикоснуться к ней вместо меня, будь то ее одежда или ее средства для уборки. И когда мои руки касаются ее, я ничего так не хочу, как чтобы они там находились постоянно.
– Человек-загадка, – говорит она. – Лучше бы, чтобы эта твоя тайна не привела меня к тому, что я разобьюсь насмерть, Дрейвен. Я ничего не вижу.
– Тогда закрой глаза, красавица.
Я провожу рукой по ее руке. А затем, поскольку меня сжигает желание, то я не могу устоять перед искушением, и обвиваю хвостом ее тело, и лаская кисточкой ее шею сбоку.
– Позволь мне хоть раз побыть твоим гидом.
Она издает хриплый, стонущий звук, который будет преследовать меня во снах.
Я стараюсь не смотреть в ее сторону, чтобы убедиться, выполнила ли она мои указания. Мои глаза быстро привыкают к отсутствию света, и мое зрение улучшается. Цвет проникает в мир, окрашивая его своей красотой, которой мне не хватает, когда солнце стоит высоко в небе или мешает искусственный свет. Ночью мир не кажется по-настоящему черным, о нет. Синий, фиолетовый, серебристый, серый, черный и белый цвета сливаются воедино, создавая фон для тысячи мерцающих звезд.
Зеленые поля простираются от одного конца Кричащего Леса до другого, полог осенней листвы шелестит на ветру над головой. Я воспринимаю каждый цвет так, как если бы солнце было гигантским шаром в небе. Но я не смотрю на Далию, пока нет.
Когда я увижу ее своим самым четким зрением – по-настоящему увижу ее, – я не хочу, чтобы это был мимолетный взгляд. Я хочу медленно поглощать ее. Вот как следует ценить искусство, не так ли? Медленно, и все тщательно обдумывать.
– Я не могу поверить, что ты играл на воображаемой гитаре.
С ее губ срывается слегка нервный смешок. Она не привыкла отказываться от контроля над своими чувствами или над собой. Я уверен, что она никогда не отдавала столько контроля такому мужчине, как я… и охотно последовала, в буквальном смысле, в темноту за кошмаром наяву.
Почему она следует за мной? Почему она позволяет мне прикасаться к ней руками?
Она – красота и грация, все яркое и сияющее в этом мире. А я – то, что находится взаперти в особняке в самом сердце леса. То, что хочет трахать ее до тех пор, пока она не начнет кричать так, что крыша вокруг нас рухнет. Я – чудовище, даже если она не считает меня таким. Я бы убил ради нее, сжег бы этот мир дотла ради нее.
И все же Далия следует за мной, держа свою руку в моей. Добровольно.
Пошла бы она за мной с таким желанием, если бы знала, как сильно я хочу преследовать ее под покровом темноты, как хищник, преследующий свою добычу?
– Есть много вещей, которых ты не знаешь обо мне, красавица, – рычу я, мой голос мрачный и опасный... мрачнее, чем я хотел.
– Да?
Улыбка в ее голосе дает мне понять, что она меня не боится. Я не знаю, что может напугать эту женщину.
– Я знаю больше, чем ты думаешь, Дрейвен Вудберн. Например, – она делает драматическую паузу, – я знаю, что ты прячешь алкогольные напитки от своей матери, хотя ты уже достаточно взрослый, чтобы пить их. Я также знаю, что ты проводишь слишком много времени в одиночестве и, что ты далеко не так страшен, как тебе кажется.
– Мама не любит алкоголь, – протестующе ворчу я. – И мне нравится быть одному.
– Лжец, – тихо говорит она. – Ты притворяешься сварливым зверем, но на самом деле ты просто большой плюшевый мишка, не так ли?
– Нет.
– Я думаю, что так и есть.
– Плюшевый мишка не захотел бы наклонить тебя и трахать, пока ты не начнешь молить о пощаде.
– Ох. Ну что ж, – бормочет она и деликатно кашляет.
Мы пробираемся сквозь ровный ряд розовых кустов и выходим на поляну с противоположной стороны. Я делаю несколько шагов вперед, а затем отпускаю ее, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Мне не следовало этого говорить, но это правда. Я хочу ее каждое гребаное мгновение дня. На данный момент это почти пытка.
– Ты это серьезно? – тихо спрашивает она у меня за спиной.
Даже если я должен извиниться за то, что сказал это, я не могу лгать ей. Я не буду ей лгать.
– Да.
– Это не делает тебя монстром, Дрейвен. Это делает тебя мужчиной.
Далия приближается ко мне и под ее ногами тихо шелестит трава.
– Тебе позволено... хотеть того, чего ты хочешь. Тебе позволено хотеть меня.
Она подходит ко мне сзади, кладет руку мне на спину.
– Я чувствую то же самое по отношению к тебе.
– Далия, – стону я, вздрагивая в ответ на ее прикосновение… и из-за ее слов.
Мой член тяжелеет в штанах, мои яйца ноют, требуя освобождения. Я не просто хочу ее один раз или сейчас. Я хочу ее навсегда.
– Красавица.
– Посмотри на меня, Дрейвен, – шепчет она. – Именно поэтому ты привел меня сюда, не так ли? Чтобы ты мог видеть меня?
– Да, – рычу я. – Здесь, под ночным небом, мое зрение самое четкое. В доме я вынужден смотреть на тебя через пелену, а этого недостаточно. Я вижу тебя, но не так, как мне хочется. Я схожу с ума, не зная какой точный оттенок твоего румянца или каждой черты твоего лица. Когда тьма снова сомкнется вокруг меня, я хочу, чтобы в моей памяти остался твой образ.
– Тогда повернись.
Я медленно поворачиваюсь, отчасти боясь, что она исчезнет у меня на глазах, если я буду двигаться слишком быстро. Я ждал этого момента всю неделю. Теперь, когда он наконец пришел, я боюсь дышать слишком глубоко, чтобы не испортить его. Она – видение в темноте, более реальное, чем деревья вокруг нас или трава у меня под ногами. Ее волосы цвета полированной меди, а глаза бездонной синевы.
Мои художники никак не смогли бы изобразить ее правильно, когда я сам так ошибался. Она краснеет не розовым, а красным. Почти еле заметные веснушки рассыпаны по переносице. У нее пухлые и мягкие губы. Ее кожа такая светлая, что почти светится. Боже милостивый. Как ангел оказался в моем лесу, живя с таким неуправляемым зверем, как я?
У меня есть смутное подозрение, что именно поэтому мама привела ее сюда. Вот что она имела в виду, когда в тренажерном зале быстро пробормотала: «Я же тебе говорила». Она была слишком взволнована, увидев, как мы танцуем в тренажерном зале сегодня вечером. Мама коварна, надо отдать ей должное.
– Ты такая чертовски красивая, – шепчу я, протягивая руку, чтобы провести кончиками пальцев по щеке Далии.
– Спасибо.
Она поворачивает лицо, прижимаясь губами к моим пальцам. И затем она улыбается, загадочной, женственной улыбкой, которая зажигает мою кровь и заставляет меня страдать одновременно.
– Но ты ведь на самом деле не видел меня, не так ли?
Я в замешательстве хмурюсь. Сейчас я вижу ее яснее, чем когда-либо с тех пор, как она появилась в Кричащем Лесу.
Она танцует вне моей досягаемости, смех на ее губах, дьявол в ее глазах. Ее руки тянутся к подолу рубашки. Моя бесстрашная маленькая королева стягивает ее через голову одним движением, темнота делает ее храброй. Или, возможно, из-за преданности, пылающей в моих глазах.