- У тебя одно на уме! - обиделась Лона. - Нашёл время!
Ни словом не возразив, я вылез из-под тёплого одеяла и начал одеваться. Дваш тоже проснулся, подбежал и лизнул Лону в щеку. Вкус слёз ему не понравился, и он уставился на меня, повиливая хвостом. Поиграть хотел. Пришлось швырнуть какую-то палку в непроглядную тьму, и пёс мгновенно притащил её обратно. Сколько ни швырял, очень быстро палка оказывалась вновь у меня в руке.
- Дарен, куда ты идёшь? - спросила Лона, всхлипнув всего раз.
- Мы с псом есть идущие на берег.
- Не боишься?
- Я есть надеющийся, что Дваш есть хорошо чувствующий опасность.
- А я боюсь оставаться одна, - решительно заявила Лона. - Ты хоть понимаешь, что у меня сейчас никого нет, кроме тебя? Ну, и немножко пса.
- Ты есть плакавшая из-за этого, так ли это?
- Так, Дарен. Мне приснился брат, кронпринц. И я вдруг поняла, что никогда его уже не увижу. Только не предлагай отвезти меня обратно, а то не знаю, что с тобой сделаю!
- Ты есть едущая с нами на берег, - согласился я.
- Мы идём или едем?
- Мы есть едущие. Плохо ехать есть лучше, чем хорошо идти.
Но прежде чем ехать, нужно было перераспределить оружие. У меня из стреляющего остался только лук, пока его пустишь в ход, стрелять будет или не в кого, или некому. Другое дело арбалет, и у Лоны их оставалось два - её собственный и пистолет убитого пилота. Именно пистолет она мне и отдала, сказав, что хоть и стреляла из него, но всё равно побаивается. Ещё у нас были два скорострельных, но их я решил приберечь на будущее. Хотелось верить, что у нас есть будущее.
Мы оседлали коней и взобрались на них. Ехать предстояло недолго. У самого берега Дваш немного забеспокоился, но особо не испугался. Я понял пса так, что монстр тут оставил свой мерзкий запах, но давно. Что ж, я набрал флягу вонючей воды, Лона прикрывала меня, нацелив в воду арбалет. Потом я взял у неё оружие, и она долго и тщательно умывалась. Я бы побрезговал промывать глаза такой водой, но она решила, что неприятный запах от бровей и ресниц лучше, чем заплаканное лицо. Стирать я ей не позволил. И так долго хлюпаемся, ещё привлечём местных "драконов".
- Дарен, а ты уверен, что Рахиль вчера была девственницей? - спросила Лона. - Ты же не веришь в магию.
- Я есть не знающий, это есть магия или нет. Я есть видящий лошадей, что есть заколдованные сбрасывать всадников, что есть не имеющие королевской крови. Это колдовство есть передающееся потомству, оно есть какое-то генетическое. И с крокодилами есть то же самое.
- А как они определяют, кто девственница, а кто нет?
- Я есть не знающий. И с лошадьми я есть не знающий тоже, как они есть определяющие королевскую кровь.
Тем временем рассвело. Мы поехали обратно к лагерю. И тут я заметил две цепочки следов, никогда таких не видел. Судя по отпечаткам когтей, вели они в разные стороны. Я спешился и подозвал Дваша. Пёс понюхал землю и заскулил, а идти по следу не захотел.
- Это чьи следы? - спросила Лона.
- Я не есть следопыт. Но я есть думающий, что следы есть крокодильи. И что они есть давние.
Мы поехали дальше, и перед самым лагерем след развернулся.
- Он пополз обратно, - озвучила очевидное Лона. - Это когда свершилась дефлорация Рахиль?
- Я есть не державший им факел. Но я есть предполагающий, что всё есть происходившее именно так.
Я подъехал к спящему Хаиму и спешился. Жар от лежавшей рядом с ним Рахили чувствовался и с трёх шагов. Хаим меня услышал и вскочил с кинжалом в руках. Ума не приложу, от кого он собирался защищаться, ведь этого спящего богатыря запросто можно было пристрелить издали.
- Следуй за мной, Хаим, - распорядился я. - Это есть рядом. Ты есть должный увидеть.
Хаим не стал пререкаться, молча обулся, надел куртку и прихватил свой меч. А я сел верхом и поехал в сторону реки. Лона ехала рядом, Дваш бежал впереди, а Хаим старался не отстать от верховых, и у него получалось. Возле места, где крокодил развернулся, мы с Лоной спешились и привязали лошадей.
- Ты есть видящий следы, так ли это? - спросил я.
- Я есть видящий, - кивнул он. - Это есть следы крокодила, не так ли?
- Да. Он есть развернувшийся. Твоя жена есть бывшая девственницей вчера, так ли это?
- Ты есть показывающий мне, что крокодил есть развернувшийся, когда Рахиль есть лишавшаяся девственности, не так ли?
- Вы отвечаете друг другу вопросом на вопрос, - заметила Лона. - Это у вас такие одинаковые национальные традиции?
- Рахиль есть очень плохо себя чувствующая, - продолжал Хаим, не обращая внимания на Лону. - А ты есть заставивший меня её трахать. Её состояние есть ещё ухудшившееся после этого. Я есть обвиняющий себя, что есть послушавшийся тебя. А тут вот что есть происходящее. Спасибо, капитан!
Но я его утащил из лагеря вовсе не для того, чтобы принимать благодарности. Нужно было многое узнать, и кое-что я узнал. Лона слушала наш разговор и время от времени тихонько ахала. У меня самого с губ слетали ещё те словечки. Хаим, считающий нас спасителями Рахили, старался отвечать честно, но он и знал-то совсем немного, а кое-что ему якобы запретили рассказывать.
В какой стороне отсюда Израиль, он понятия не имел. Вместе с Рахилью они приняли снотворное там, а проснулись на военной базе в королевстве Аргентина, возле порта Четырёх Рифов. У него дома тоже есть Аргентина, но она не монархия. Израиль, кстати, тоже республика, королей там нет, правителя выбирает народ, и Ребекка вовсе не была принцессой, потому что израильских принцесс не существует. Лона спросила, отец ли ей Герхардт III, но Хаима в такие тонкости не посвящали. Об Израиле он поначалу вообще не хотел говорить, потому как дал не клятву о неразглашении. Сказал лишь, что израильтяне - самые умные во всех мирах.
Но я всё-таки смог его убедить. Мне было важно узнать, кто такие трепещущие, какой у них политический вес в своей стране и здесь, и нет ли у них противников среди своих. Хаим согласился, что это не совсем об Израиле, и кое-что рассказал. Трепещущие, на израильском языке харедим, это израильтяне, буквально и в полном объёме исполняющие требования своего Бога, высказанные несколько тысяч лет назад. Трепещут они перед Богом, а не просто так. Рэб Иегуда и Юдифь - трепещущие, Хаим и Рахиль - нет. Спецоперацией Израиля в этом мире руководят трепещущие, но в экспедиционном корпусе есть не только они. Среди десантников их мало, а моряки и морпехи - почти все харедим. Среди банкиров - большинство, но не все.
Я удивился, почему такая разница между десантниками и морскими пехотинцами. Задачи у них сходные, разве что одни высаживаются с кораблей, другие - с аэростатов. Оказалось, всё дело в Боге. Он якобы запретил в субботу куда-либо идти или ехать, зато разрешил плыть. Я удивился ещё сильнее, но Лона подтвердила, что в субботу многое нельзя делать, так написано в Торе, а вот плыть можно.
Ещё я спросил, видел ли Хаим на своей базе геликоптеры, способные увезти лошадей. Он ответил, что не видел, но рэб Иегуда говорил, что такой геликоптер прилетит за нами в полдень, а он не лгун. Я не стал спорить, хотя считал рэба Иегуду отпетым лгуном. Попытался выспросить что-нибудь об израильском оружии, но узнал только, что у них есть оружие массового поражения, а вдаваться в подробности Хаим категорически отказался.
- Я есть имеющий последний вопрос, - сказал я, когда стало понятно, что разговор пора заканчивать. - Израиль есть интересующийся Эльдорадо почему?
- Я есть не знающий, - пожал плечами Хаим. - Я есть телохранитель шефа и его супруги. А остальное есть их задача.
***
Хаим побежал в лагерь, Дваш отправился поохотиться, а я стал, опёршись спиной о ствол дерева, и обнял Лону за талию. Она прижалась ко мне, но приставать не стала, понимала, что мне нужно обдумать услышанное. Я вытянул из Хаима довольно много. Самый захудалый аналитик любой разведки разобрался бы в этом за полчаса, и выдал рекомендации, безопасно ли дожидаться транспортного геликоптера. Но мне такой анализ не по зубам. Да, я кое-что понимаю в дворцовых интригах, но они по сравнению со шпионскими - детские игры. Как ни тасовал известное мне, к однозначному выводу прийти не смог.