Лона с Двашем отошли куда-то в сторону, Фанни повернулась ко мне. Судя по выражению лица, она испытывала ко мне вовсе не симпатию.
- Здравствуй, Дарен, - ледяным тоном произнесла она. - Бойцам я приказала не отходить от геликоптера. Сюда они не придут, не бойся.
- Они есть дисциплинированные, так ли это?
- Приказы выполняют.
- Этот боец есть выполнявший приказ какой? - я кивнул на убитого.
- Этот новобранец не подчинился, остальным я доверяю.
- Мы есть теряющие время. Ты есть хотевшая что-то сказать или только повидать принцессу, что именно?
- Мелона, детка, он прав. У нас ещё будет время поговорить. А сейчас уйдите подальше в лес, мы заберём убитого и улетим. Геликоптер вы услышите. Отправляйтесь туда, где встретились с Иегудой, и ждите. С вами свяжется наш агент, граф де ля... неважно, он фальшивый граф. Вопросы есть?
- Твои дисциплинированные бойцы есть избивавшие стариков почему?
- Там неприязненные личные отношения. Даже не личные, а социальные.
- Я есть непонимающий.
- А тебе обязательно понимать? Одни трепещут перед Богом, другие, атеисты, над Ним и над ними насмехаются. Обычно всё ограничивается словами, но иногда доходит до драк. Теперь понял?
- Да. Атеисты есть кто? Они есть трепещущие перед другим богом?
- Атеисты считают, что никаких богов не существует.
- Тогда я есть атеист.
- У тебя масса отвратительных качеств, и это - не худшее из них. Увы, мы не смогли подыскать Мелоне никого получше.
- Я есть благодарный за слова, что есть тёплые. Я есть надеющийся, Фанни, что наша встреча есть последняя.
Пока я общался с этой неприятной женщиной, Лона собрала валяющееся поблизости оружие, мой лук и скорострельный громовой арбалет, что я отобрал у десантника и выронил при ранении. Принцесса попрощалась с наставницей, а у той лицо стало ещё кислее. Мне казалось, что это невозможно, но я ошибся.
- Мелона, мне не нравятся автоматы в руках средневековых дикарей! - заявила Фанни.
- Автомат? - не понял я. - Автомат есть механизм, что есть способный действовать без человека.
- Это не то. Автомат - оружие у неё в руках. И мне это не нравится!
- Тётя Фанни, я уверена, ты переживёшь это горе, - съязвила Лона. - Пошли, Дарен. До свидания, тётя Фанни!
Фанни отправилась звать десантников, а мы втроём побрели к лошадям. Моя рана уже не кровоточила, но жутко болела. Продираясь сквозь заросли, я задевал ветки левой рукой, и каждый раз боль пронзала всё тело. Вскоре взгляд стала затягивать пелена, а в ушах зашумело. Не только от боли, тут и потеря крови, и чуждый воздух Побережья, к нему я так полностью и не привык. Из-за шума в ушах я услышал рокот геликоптера лишь после того, как подсказала Лона. Утратил я и умение находить дорогу. Хорошо, что Дваш провёл нас обратно по следу. Он почти не принюхивался и шёл не спеша. А когда добрались до лошадей, гавкнул на вещмешки и посмотрел на нас. Из моего вещмешка Лона достала еду для собаки, а взамен положила туда трофейный автомат и мой уже разобранный лук, я даже не заметил, когда она разобрать-то его успела.
Лошади были в порядке, а я здорово переживал, как бы их не сожрали какие-нибудь волки. Пока я их проверял, Лона сняла с моей спины колчан и пристегнула мне на пояс шпагу.
- Дарен, ты весь горишь, - обеспокоенно сказала она. - Ты мне давал жаропонижающее, теперь твоя очередь.
- Я есть дававший тебе, - согласился я. - И я есть дававший Рахили. Так что я есть больше не имеющий этого снадобья. И обеззараживающее есть кончившееся тоже.
Дваш и Лона немного поели, я тоже попытался, но кусок в горло не лез. А вот пить хотелось. Я бы запросто выпил обе фляги, но понимал, что хоть река и рядом, воду нужно беречь, и ограничился парой глотков. Лона тоже чуточку попила, а Двашу в пасть залили воду из той фляги, что мы так и не вскипятили, обычную речную. Лошадям не дали ничего, понадеялись, что в сочной траве жидкости достаточно.
На жеребца я взобрался сам, хоть и с трудом - и чувствовал себя неважно, и привык влезать на лошадь справа, а тут пришлось слева, потому что мне нужно держаться рукой за седло, а левая рука сейчас для этого непригодна. Боялся, что не смогу править конём, но он слушался идеально. Наверно, он бы прошёл эту тропу и без моих подсказок. А вот когда с тропы выскочил на дорогу - остановился. Ждал, когда я выберу, куда ехать. Лона повернула к реке, но оглянулась, увидела, что я стою, и вернулась. Дваш смотрел на нас с недоумением.
- Ты забыл, в какую сторону поворачивать? - спросила она.
- Нет.
- Река - там.
- Да.
- Так поехали!
- Нет.
- Ты вообще в сознании или бредишь? - она совсем обеспокоилась.
- Я есть задумавшийся.
- О чём?
- Я есть должный что-то сделать.
- Что именно?
- Лошадь.
- Ты должен сделать лошадь?
Конечно, я не собирался делать лошадь. Я собирался кое-что сделать с лошадью. Но мне это и так было бы трудно объяснить, а сейчас, с жаром от воспалённой раны, и вовсе невозможно. Я молча повернул коня туда, где недавно был наш лагерь, и пустил его рысью. Дваш охотно побежал следом, к реке он не хотел - не то помнил, какие там чудовища, не то почуял этих самых чудовищ. Лона поехала за нами.
Лошадь я увидел сразу, едва выехал на поляну. Она мирно паслась, и никто её пока не съел. Это мы знали, что где-то поблизости охотится волчья стая, а она - нет. Вот и попыталась от меня удрать, наверно, ей понравилось на воле. Но не ей тягаться в скорости с нашими жеребцами - догнали мы её мгновенно.
- Дарен, ты пожалел лошадь и хочешь спасти её от волков? - расхохоталась Лона. - Других лошадей не пожалел. И вообще впервые вижу, как ты пытаешься сделать что-то хорошее кому-то ещё, кроме меня. Я узнаю тебя с неожиданной стороны. Но как ты собираешься вести её в поводу, если поводьев у неё нет?
Я попытался объяснить, что у меня есть верёвка, а из неё можно сделать какую-никакую уздечку. Лона справедливо заметила, что сначала нужно обзавестись уздечкой, а потом уже ловить лошадь, но вызванный ранением жар пробудил во мне доброту, здорово поубавив разум. Она нашла место, куда эту кобылу привязывали вечером, и там обнаружила и сбрую. Взнуздав кобылу, Лона предложила перекусить, сказала, что хоть мы и ели недавно, она всё равно голодная. Дваш очень заинтересовался, а меня тошнило от одной мысли о еде. Лона не настаивала, и мы поскакали к реке. Лошадь в поводу вела Лона, я одной рукой не управился бы. В какой-то момент Дваш отказался идти дальше, но охотно запрыгнул на её лошадь Лоны. Ничего нового, всё, как на прошлой переправе.
Пока жеребец шёл шагом или рысью, мне было удобно. Но едва перешёл на галоп, начался кошмар. Галоп - это прыжки, и каждое приземление отдавалось болью в воспалившейся ране. Краем глаза я увидел, что Лона бросила поводья кобылы, и правильно - той за жеребцом не угнаться, пусть прыгает сама, как умеет. Допрыгнет до берега - отлично, нет - значит, не повезло. То, что крокодил нас поджидает, я даже не сомневался, Дваш его чуял.
Правый берег реки, как ему и положено, был чуть выше левого, и совершенно не топкий. Лошади могли как следует и разогнаться, и оттолкнуться. Мой жеребец запросто перемахнул реку. Лона тоже легко перескочила, неудивительно - наездница она получше меня. А вот третья лошадь прыгать не умела, она и близко не доскочила до берега, едва преодолев середину.
А дальше Дваш взвизгнул, Лона закричала, ещё я услышал испуганное ржание кобылы. Но даже глянуть, что там творится, я не мог - жеребец, приземляясь, тряхнул меня так, что от дикой боли в глазах потемнело, а в ушах зазвенело. Потом звон сменился грохотом, а грохот - хлюпаньем. Голова закружилась, так что я на всякий случай спешился. Сквозь застилающую взгляд пелену я у самого берега увидел крокодила, а совсем рядом с ним - лакающего воду Дваша. Стало понятно, кто хлюпает, но всё это явно было галлюцинацией.