- Королевская кровь есть передающаяся от обоих родителей?
- Нет, конечно. Если бы по обеим линиям, она бы лет за двести оказалась у всех.
- Я потому и есть спрашивающий.
- Вообще-то, этих лошадей вывели, чтобы на трон не сел бастард. То есть, всё зависит только от отца. Если отец без королевской крови, то сын или дочь - тоже, и без разницы, кто мать.
- Тогда король есть знающий, что если его ребёнок есть сброшенный лошадью, то он есть не его ребёнок.
- Да. Их для этого и выводили. Мой отец, кем бы он ни был, имел королевскую кровь. Но ты уверен, что это не Герхардт III?
- Я не есть уверенный. Но чутьё есть подсказывающее, что твой отец не есть он.
- Против чутья ничего возразить невозможно, разве что сослаться на собственное, - язвительно заявила Лона. - Но моя интуиция помалкивает. Если у тебя всё, давай спать. И хватит мне при каждом удобном случае напоминать, что я незаконнорожденная.
- Ты есть прекрасная, и твоя родословная есть неважная. А я есть пожелавший тебе спокойной ночи.
За эту незамысловатую реплику я удостоился страстного поцелуя. Увы, из-за проклятой раны наша взаимная симпатия не переросла во что-то большее. Лона уснула, а я ещё немного поразмышлял, кто же её настоящие родители. Казалось бы, никакой разницы нет, Блувштейн-банк и король Гроссфлюса признают её принцессой, королевские лошади - тоже, как бы по-идиотски это ни звучало, а династии Эльдорадо безразлично, чья дочь девушка с приданым в сто тысяч.
Но вся эта история с принцессой Ребеккой, королевской кровью и лошадьми, что её безошибочно определяют, не давала покоя. Ребекка не знала, что королевские лошади Гроссфлюса плохо относятся к простолюдинам? Пограничники и конюхи из отдалённых краёв Гроссфлюса, психиатр из Камарга, майор спецназа Берга - все они знали, а жена кронпринца, заинтересованная лично - нет? Исключено. А раз знала, но полезла в седло, значит, была уверена, что лошадь её признает. А лошадь не признала. Так откуда взялась ложная уверенность? Чутьё подсказывало, что эти неувязки важны, хоть и непонятно, в чём их важность.
Размышления принесли несомненную пользу - я уснул.
***
Наутро рука почти не болела, зато жутко распухла, и жар усилился. Чтобы надеть куртку, пришлось отрезать рукав. Лона, взглянув на меня, заявила, что завтрак отменяется, и даже хотела бросить палатку и кобылу, чтобы не теряя времени помчаться к целителям. Насчёт завтрака я не возражал, есть не хотелось, но настоял, что Дваша непременно надо накормить, а пока я этим займусь, она успеет свернуть лагерь, не бросая нужных вещей. Конечно, мы переживём потерю палатки, купим новую, но - плохая примета. А кобылу бросать нельзя - она единственное свидетельство моей доброты.
Следующие четверть часа непрерывно выслушивал колкости Лоны о добрых горцах, не верящих в магию, но погрязших в дурацких суевериях из пещерного прошлого. Я отвечал, что пещеры для меня вполне настоящее, в горах нет надёжнее места, чтобы переждать бурю.
Едва тронувшись в путь, мы выскочили на трассу, оказалось, что ночевали совсем рядом с ней. Лона, ехавшая первой, повернула на запад, к "Уютному отелю", но я её окликнул и показал, что мы едем на восток. Она возражала, говорила, что "Уютный" куда ближе, и именно там нас будет искать связной. Но я убедил её, сказав, что в городке на перекрёстке трасс квалифицированный целитель найдётся наверняка, а вот в занюханной деревушке - лишь если очень повезёт. На самом деле я просто не хотел подчиняться Фанни. Вот не хотел, и всё.
Кобыла держалась молодцом, шла вровень с жеребцами, даже когда мы переходили на галоп. Но Лона всё равно недобро посматривала в её сторону, ей казалось, что без кобылы мы бы скакали быстрее. А может, принцесса устала править жеребцом одной рукой, ведя в поводу чужую лошадь. Разглядев впереди встречный караван, Лона заявила, что кобылу нужно немедленно продать, подарить, а то и приплатить, чтобы забрали, и затеяла переговоры с купцами.
Караван оказался из Гроссфлюса, ни о каком закрытии границы с Камаргом они не знали, и всего несколько дней, как её беспрепятственно пересекли. Да я и не сомневался, что рэб Иегуда в очередной раз соврал. Лона, умница, говорила с земляками на торговом. Никто не признал в ней свою принцессу, хотя кто-то и сказал, что наёмница немного на неё похожа, но жеребца с кобылой никак не спутать, а кобыла, которая кобыла, не тянет на королевскую породу.
Я попросил объяснить, что вся эта галиматья означает, и мне рассказали, что в столице объявлено о тайном отъезде принцессы Мелоны в одно из дальних королевств, где она выйдет замуж за наследника престола. Одновременно пошли слухи, что из королевской конюшни исчезла кобыла той самой породы, что не терпит на себе простолюдинов. Значит, на королевской кобыле уехала королевская дочь. Моя спутница может быть загримированной принцессой, но жеребец под ней никак не загримированная кобыла.
Купцы принялись жалеть бедняжку, вынужденную покинуть родной дом и на чужбине выйти замуж за незнакомца, а ведь он может оказаться конченной скотиной и уродом, раз никто из местной знати не отдаёт ему в жёны свою дочь. Даже моё сердце пронзила жалость - ведь почти всё правда, и чужбина, и брак с незнакомцем, разве что Карстен не уродливая скотина, а приличный парень приятной внешности, толковый лекарь и биолог, да и на торговом говорит куда лучше меня. Если бы он ещё и сестру не трахал, цены бы ему не было. Впрочем, судя по лицам женщин и девушек каравана, любая из них хоть сейчас готова отправиться на чужбину замуж за незнакомого принца, пусть даже он урод и конченая скотина. Хотя нет, не любая. С полдесятка самых красивых девушек не хотели вообще ничего.
Пристроить кобылу не получилось. Когда я назвал цену, глаза купцов загорелись жадностью, но один из них её осмотрел, и с сожалением сообщил, что они её не купят - у неё на подковах логотип Блувштейн-банка. Узнай банкиры, что украденная у них кобыла побывала в этом караване, они не примут объяснений, что её купили на трассе вблизи побережья у горного варвара по бросовой цене. Смена подков ничего не решает, где-то есть незаметное клеймо. А с Блувштейн-банком шутки плохи - они королевства потрясают, а купцов средней руки просто уничтожат, не разбираясь, что к чему.
Кто-то из купцов захотел купить пса, но Дваш так на него глянул, что купчина тут же передумал. Другой сказал, что у меня жар, будто я сам этого не знал, и попытался продать жаропонижающее или любое снадобье на мой выбор. Я отказался, заявив, что в моём племени лечатся энергетикой солнечных лучей. После этого говорить стало не о чем, и мы отправились каждый своей дорогой.
- Ты почему отказался купить у них жаропонижающее? - возмущённо спросила Лона. - Ты же сгоришь, не добравшись до отеля!
- Ты есть предлагающая купить у этих жуликов снадобье, что есть засовываемое в рот, так ли это?
- Боишься, что отравят? Но зачем? Они же не знают, что мы набиты деньгами. На виду у нас ничего нет. Кобыла им не подходит, а жеребцы и пёс бесполезны. Что остаётся? Кольчуги, одежда, оружие, лошадиная сбруя. Ради этого не убивают. В конце концов, они купцы, а не разбойники.
- Ты есть видевшая печальных красоток, что есть державшиеся кучкой, так ли это?
- Да, шестеро симпатичных девчат. И что?
- Ты есть хотевшая стать седьмой, так ли это?
- Они - рабыни? Их против воли везут в бордель?
- Стража Камарга есть почти вся переброшенная на бельгийскую границу. Это есть отличные условия процветания деятельности, что есть криминальная.
- Ты, значит, лошадку пожалел, а на девушек плевать?
- Ты есть предлагающая перестрелять купцов из автоматов, так ли это? Такое деяние есть интересующее даже остатки здешней стражи.
- Зачем крайности? Разве нельзя просто отбить у них девушек? Тьфу, ты, сказанула. Отобрать!