Обо всём этом я думал, чтобы отвлечься от жгучей боли в руке. Не сказал бы, что полностью получилось, но до комнаты добрался. Менеджер отпер дверь, отдал Лоне ключ и ушёл, коридорный поставил вещмешки там, куда она показала, и тоже покинул нас.
Я попытался снять сапоги, но голова закружилась, и я рухнул на пол, хорошо ещё, что не на левую руку. Лона испуганно вскрикнула и бросилась на помощь, но чем она могла помочь? Сам дополз до кровати и взобрался на неё. Лона стащила с меня сапоги и штаны, а вот куртку и рубашку - не смогла. Не так давно ей удалось вытащить меня из кольчуги, когда я отбил задницу седлом, но в тот раз я мог хоть немного приподняться.
В дверь постучали, Дваш лениво зарычал, Лона открыла, и в номер вошла симпатичная женщина в коротком чёрном шёлковом халатике и сандалиях без каблука. В руках она держала небольшой саквояж, на нём сияла эмблема, как на моей аптечке - змея, обвившаяся вокруг бокала, символ медицины. Дома я бы и не усомнился, что передо мной лекарь, но в Камарге - совсем другое дело. На всю Лигу Побережья едва ли найдётся сотня женщин с высшим образованием, и вряд ли среди них есть лекари.
- Вы - лекарь? - удивлённо спросила Лона, которая всё это знала не хуже меня.
- Я - медик, но не лекарь, - ответила вошедшая. - Диплома нет. Но для большинства случаев моей квалификации достаточно. А если нет, зову одного из городских лекарей.
Медичка всё это отбарабанила без всякой интонации, похоже, выучила наизусть. Не теряя времени, она подошла ко мне, переступив через развалившегося на полу Дваша, лёгкими прикосновениями пальцев с короткими ноготками пощупала мою руку возле раны, и недовольно скривилась.
- Сложно для меня. Нужен хирург. Рана гноится, и в ней что-то застряло, причём глубоко, - она выглянула в коридор и что-то кому-то крикнула. - Минут через двадцать придёт лекарь. А я пока попробую снять жар, да и неплохо бы что-нибудь сделать против заразы. У вас есть аллергия на какие-нибудь препараты?
- Аптечка миротворцев есть устраивающая меня полностью, - ответил я.
- Отлично. Мы препаратами из неё и пользуемся. Но странно, что горцы используют медикаменты, приготовленные для людей.
Жаропонижающее подействовало минут через пять. Жар не совсем ушёл, но стало куда легче. Я попросил медичку отвернуться, потому что без штанов, а она только рассмеялась и сбросила обувь и халат. Лона вскочила, будто ей на колени пролили кипяток. Наверняка с её губ готовы были сорваться слова о проститутках, которых мы не заказывали, но она не успела.
- И вы, горец, раздевайтесь, - сказала медичка мне. - Идёмте в баню, буду готовить вас к операции. Вас раньше оперировали?
- Да, но те операции есть происходившие в госпитале.
Оперировали меня уже четырежды - две стрелы, рана копьём, и аппендицит. Тогда операции делали военные лекари, сейчас будет голая женщина, может быть, выйдет чуть приятнее, хоть она и плохо относится к горцам. Я собрался с силами, отбросил одеяло, встал, снял с помощью Лоны куртку и рубашку и поплёлся в баню.
- Вы, девушка, тоже раздевайтесь, - распорядилась медичка. - Кто-то должен оказывать горцу моральную поддержку. Вы же не хотите, чтобы это делала я, да и мне противно.
Мы все трое вымылись, потом медичка побрила мне руку вокруг раны, вполголоса сетуя на густые волосы. Это у меня-то! Я - полукровка, вот у чистокровных горцев, хотя бы у папы или дяди Бадена, на теле такая шерсть, что они даже не загорают под солнцем. Хотя горное солнце чаще дарит ожоги, чем загар. Хоть медичка и кривилась от отвращения, брила она осторожно, и всё равно каждое прикосновение кинжала к раненой руке вызывало резкую боль. Лона почувствовала и стала оказывать моральную поддержку, как её понимала. Она положила себе на грудь мою правую ладонь и начала нежно её поглаживать. В других условиях это было бы что-то сексуальное, но сейчас я не испытывал ничего, кроме благодарности.
- Всё, побрила, - заявила медичка. - Ложитесь в ванну, на спину. Так, чтобы гной и кровь из раны стекали туда. Всё это будет хлестать фонтаном. Я разделась не для того, чтобы порадовать горца видом обнажённого тела, а чтобы не заляпать халат всякой дрянью.
Толком рассмотреть это обнажённое тело помешала Лона - повернула мою голову к себе. Я не протестовал - она мне нравилась куда больше медички. Я даже почувствовал, что начал реагировать по-мужски, если вы понимаете, о чём я. Медичка это заметила и с невообразимым презрением изрекла, что горцы постоянно думают о сексе с человеческими женщинами, даже когда это совершенно неуместно
Тут как раз пришёл лекарь, полноватый мужчина лет сорока с бритым лицом и густой чёрной шевелюрой, и начал препираться с Лоной, надо ли убирать куда-то Дваша или можно оперировать при нём. Я хотел рявкнуть, чтобы они оставили собаку в покое, но вместо этого невнятно промямлил. Лекарь согласился, хоть и остался недовольным.
Потом все, кроме Дваша, надели каучуковые носки, перчатки и платки, закрывающие всю голову, кроме глаз. Лекарь сказал, это для того, чтобы не натрусить в рану всякой гадости изо рта, из носа, с волос или из-под ногтей. Я боялся, что под каучуком будет тяжело дышать, но нет, дышалось свободно, а как оно так получается, меня не интересовало. Пёс улёгся в углу и с любопытством смотрел на нас. А для меня начался кошмар. Вкололи обезболивающее, но оно не помогало. Я терпел молча, стараясь не показывать Лоне, как мне хреново. По моей просьбе медики говорили между собой на торговом, и я сквозь звон в ушах и дурман обезболивающего только и слышал фразы наподобие "Мы стали ветеринарами", "Надо же, сколько гноя", "О, а это что за дерьмо у горца в ране?" или "Держись, горец, сейчас будет по-настоящему больно". Насчёт "по-настоящему больно" они не врали.
То, что со мной делали дальше, я помню кусочками, отрывочно. Странно, операция вроде несложная, почему же штатский хирург причиняет мне боль куда сильнее, чем военные лекари, которых все считают скорее коновалами, чем медиками? Выходит, не так и плохи наши полковые коновалы, как считают бойцы. Или этот хирург хуже среднего коновала? Или он получает удовольствие, причиняя горцу боль? Но другого коновала поблизости нет, так что приходится терпеть, стойко перенося удары судьбы. Сейчас судьба ударила меня медиками Камарга.
- Ему же больно, - со слезой в голосе сказала Лона. - Почему вы не дадите ему наркоз?
- Одну дозу горец уже получил, - отмахнулся от неё лекарь. - Давать ещё - опасно. Видел я, как один горец выпил полстакана вина, и по пьяни чуть не зарезал шлюху. Хорошо, я там рядом оказался, а то б она померла на месте. Хотя шлюхи - такие создания, что ничем не лучше горцев. В общем, горцы на медикаменты реагируют не так, как люди. А этот, судя по всему, даже и не горец, а полукровка, с ними вообще всё непонятно.
В самом конце лекарь сказал Лоне, что та штука, что извлекли из раны, даже руку не пробила, так что если бы пациент был не горцем, а человеком, то надел бы кольчугу и отделался небольшой ссадиной. Но тупые горцы доспехов не носят, боятся потерять в подвижности, вот и попадают к нему в пациенты, хоть ему такие пациенты и противны.
Следующее, что я помню - медичка бинтует мне рану, заплаканная Лона смотрит с жалостью, а лекарь и Дваш куда-то исчезли. Я понимал, что вряд ли пёс сожрал мерзавца и где-то переваривает ужин, но всё же надеялся. Медичка сказала, что рану не зашили, потому что она гнойная, и принялась объяснять, почему гнойные раны не зашивают. Знания по хирургии не бывают лишними людям моей профессии, но я всё равно её не слушал.
- Я есть имеющий возможность пополнить свою аптечку, что есть опустевшая, так ли это? - прервал я нудную лекцию.