Оказалось, аптечку пополнить легко - в отеле есть лавка снадобий, и там продаются все медикаменты, что используются миротворцами. Впрочем, медичка ввернула, что она не знает, может, горцам нужны не те снадобья, что людям, и после этого ушла, пообещав, что утром зайдёт сменить повязку.
Лона помогла мне добраться до постели. По пути я чуть не наступил на Дваша, развалившегося посреди номера. Он вовремя зарычал, я ведь его не видел, уже начало смеркаться, а ни свечи, ни факелы не горели тут нигде, кроме бани, которую только что использовали как операционную. Я рухнул на кровать, Лона меня укрыла, сходила погасить факелы в бане и уже собралась лечь рядом, но тут в дверь постучали. Она обвязалась простынёй и пошла открывать вместе с собакой. Дваш чувствовал, когда он нужен, но не всегда понимал, когда мешает. А может, плевать ему было на это.
Оказалось, пришёл коридорный, просто поинтересоваться, будем ли мы ужинать, и если да, то чего хотим на ужин. Меня, как всегда после обезболивающего, тошнило, но Лона смотрела на меня умоляющим взглядом, и я не смог ей отказать. Тут ещё и Дваш тявкнул, дав понять, что тоже не против перекусить. Блюда Лона выбрала сама. Коридорный всё записал и убежал. Удивительно, как он писал в темноте, ведь свет шёл только из коридора.
Пока Лона зажигала свечи, явились портные. У меня не было сил даже разговаривать с ними, пришлось ей. Услышав, что нужно пришить рукава к двум курткам и рубашке, портные в один голос принялись уговаривать купить у них или сшить новую одежду, ведь в деньгах мы не стеснены, но я собрался с силами и процедил сквозь зубы, чтобы они делали то, что мы заказываем, а не то, что выгоднее продать. Портные поутихли и принялись за работу. Нет, не шить. Им нужно было определить тип и расцветку ткани, размеры рукавов и всё такое прочее. Но Лона порылась в мусоре и нашла там наши рукава, мятые, грязные и окровавленные. Поблагодарив, портные удалились, пообещав вернуться утром.
За ужином я съел кусочек мяса, запив его ледяным яблочным соком, пока пил, Лона держала мне голову приподнятой. Что ели остальные, я не видел, но запах их еды неприятным не был, и на том спасибо. Потом коридорный унёс посуду, а взамен притащил большой ящик с песком и деревянным столбиком. Дваш сразу понял, для чего предназначен этот уголок дикой природы, и немедленно им воспользовался. Лона вызвала коридорного, он утащил этот ящик и принёс другой.
Я хотел спать, но жизнь кипела. Лоне зачем-то понадобились сандалии на каблуках, и она полезла за ними в вещмешок. Обувшись, она надела чёрное платье, что издали выглядело скромным, а вблизи - прозрачным. Оказалось, портные нам всё же смогли что-то продать. Спросил, зачем она это купила, и получил ответ, что несчастной принцессе отец запрещал такое носить, а очень хотелось. Покрутившись передо мной в новом наряде, она разделась, погасила свечи и залезла под одеяло справа от меня.
- Дарен, у нас сегодня, между прочим, помолвка, - сказала она. - Ты впервые назвал меня невестой. А мы уже вторую ночь...
- Я есть раненый, - напомнил я.
- А я читала, что когда воин-викинг смертельно ранен, его перед смертью ублажает валькирия. Это сверхъестественная женщина. То есть, даже тяжелораненый викинг способен на это самое.
- Я не есть викинг, а ты есть хреновая валькирия.
- Дурак, - обиделась она и повернулась спиной.
Я тут же пожалел о вырвавшихся злых словах. Да, с ненасытностью она немного переборщила. Но вот она лежит, и мне рядом с ней уютно и приятно. Я хочу, чтобы она и дальше была рядом, и плевать, что об этом думают принц Карстен и его венценосный дед. А раз так, нужно извиниться. Лучше всего был бы, конечно, акт любви, но мечтать о невозможном глупо. Я лизнул ей плечико, она аж подпрыгнула на кровати и повернулась ко мне.
- Я есть просящий прощения у прекрасной Лоны, - произнёс я.
- Значит, я - не хреновая валькирия?
- Ты не есть хреновая. Когда ты есть целующая меня перед боем, я есть не получающий ранений.
Сперва она ахнула, потом кинулась горячо меня целовать, потом просила прощения, что не поцеловала перед стрельбой в лесу, и снова целовала. Наконец, поинтересовалась, не хочу ли я спать. Получив правдивый ответ, вновь повернулась ко мне спиной и попросила перед сном лизнуть её ещё раз. Я сделал, как она хотела, и вдобавок пообещал, что в следующий раз не ограничусь плечами. Она задышала часто-часто и стала говорить, что теперь она вообще не сможет заснуть, потому что... Тут она и заснула.
***
Проснулся я от нестерпимого желания посетить отхожее место, а окончательно пришёл в себя уже там. Что ж, неплохо, могу вставать и ходить без посторонней помощи. Да и чувствовал себя куда лучше - жара нет, рука вернулась к нормальному размеру, повязка болталась, не падая лишь потому, что присохла к ране. Здешние медики, при всём их презрении к горцам, подлатали меня выше всяких ожиданий.
Когда возвращался обратно к кровати, снова споткнулся об Дваша, хоть и было уже светло. Он будто специально устраивался на моём пути. На ногах я удержался, но пса всё же обругал, а он и ухом не повёл, делал вид, что спит. Зато проснулась Лона. Как обычно, ей что-то приснилось, и она уже начала пересказывать мне свой сон, но вдруг прекратила. Я проследил за её взглядом и всё понял.
- Лона, ты есть иногда интересующаяся чем-нибудь ещё, так ли это? - мрачно спросил я. - Ты есть жившая без этого больше полутора десятка лет.
- Это потому, что мы были незнакомы, - загадочно ответила она.
Лона явно пыталась кому-то доказать, что валькирия она не хреновая. Вряд ли в этот раз она испытывала огромное наслаждение, но когда довела дело до конца, выглядела довольной. Едва она, обессиленная, улеглась рядом, Дваш бесцеремонно стащил с нас одеяло и стал бросать многозначительные взгляды на дверь номера. Пёс просился на прогулку. Пришлось вставать. Я смог сам одеться и обуться, пришлось доставать из вещмешка запасную куртку - на той, что я носил вчера, не хватало рукава. Лона подержала в руках новое платье, глядя на него с восторгом, и со вздохом отложила в сторону - оно не для прогулок с собакой. Пока она одевалась, я пинками вытолкал из номера собачий ящик с песком и сказал коридорному заменить его, пока мы будем гулять.
Мы шли, держась за руки, Дваш носился от дерева к дереву, Лона пересказывала свой сон, а я думал о том, что мне приятно идти рядом с ней и слушать её голос, даже когда она рассказывает чушь, интересную только ей. После прогулки мы заглянули в трапезную и позавтракали. Я особо не хотел есть, так что заказал только пюре с котлетой из оленины и вишнёвый сок, Лона взяла пшеничную кашу с огромной отбивной и овощной салат, а Двашу притащили на завтрак живого кроля. Я предложил официанту перенести кормление хищника в другое место, чтобы не портить аппетит другим посетителям, но оказалось, что все без исключения присутствующие горят желанием посмотреть. Смотреть оказалось нечего, несчастного кроля пёс сожрал мгновенно, бедняга и пискнуть на успел, но зрители остались довольны и вернулись к собственному завтраку.
А возле дверей номера мы увидели целую толпу. Все рвались войти внутрь. Кое-кого я узнал - медичку и портных, да и коридорный есть коридорный, особенно с собачьим ящиком, а вот кто такие богато одетый мужчина средних лет с благородной внешностью и десятилетняя девочка в мундире городской стражи с картонной папкой в руках - понятия не имел. Тут ещё и горничная подошла, с ведром, метлой и шваброй. Совсем не хотелось, чтобы все они топтались в номере. Запросто подбросят какую-нибудь гадость, от яда до амулета слежки.
Горничную отправили восвояси, сказав приходить завтра. Коридорному предложили занести в номер ящик с песком и исчезнуть. Лона взяла на себя портных, медичка занялась мной, а предполагаемый аристократ и девочка сели за стол, дожидаясь, пока медичка закончит. Я даже перехватил уходящего коридорного и сказал ему принести для них напитки и лёгкую закуску. Оба заказали вино и апельсины. Я удивился, что малышка пьёт вино, но это уж точно не моё дело, так что промолчал.