- Лона, останавливайся и слазь, - гаркнул я.
- Что случилось? - поинтересовалась она, но остановилась, не дожидаясь ответа.
- Твой конь есть ведущий себя странно. Дваш есть такой же.
Дваш, услышав своё имя, жутко завыл, из леса ему ответила целая стая.
- Дарен, можно, я останусь в седле? - попросила Лона. - Не из-за волков, я их не боюсь. Но если я сейчас слезу, назад мне не забраться. Тебе придётся везти меня поперёк седла, как тогда к профессору.
Я отменил приказ, и мы поехали дальше. Лона права - в седле она ещё держалась, но на ногах вряд ли удержится. Было бы неплохо стать на ночлег, но не разбивать же лагерь под носом у волчьей стаи. Кстати, почему волки так обнаглели, что средь бела дня устроили концерт возле трассы? Не голод же их гнал - в лесу полно живности, Дваш немало её сожрал этак походя, не отставая от скачущих галопом лошадей. Я более-менее знаю горных волков, но они не похожи на своих сородичей с равнин. А Лона - дитя дворца, до нашей поездки лесных зверей она видела только в зверинцах и на охоте.
Но кое-что о хищниках я знал. Только одно могло их лишить всякой осторожности - кровь. Не все хищники такие, но многие. Кровь прекрасно объясняет всё - лошади боятся её запаха, кроме специально обученных для кавалерии, и Дваш что-то чует, что дело плохо, вот и грустит. Но никто из нас кровью не истекал, ни люди, ни лошади, ни собака. Даже моя рана почти затянулась. Или что-то не так с жеребцом Лоны? Ведёт себя беспокойно, а мой категорически не хочет к нему приближаться. Ран не видно. Может, рана под седлом? И Лона после обеда увидела, что с седлом что-то не так, но решила, что показалось.
Что, если под седло Лоны подложили шип? Это мог сделать конюх. Я слыхал о таких фокусах на скачках. Не в Эльдорадо, конечно. У нас за мошенничество со ставками вешают, этот риск не окупится никакими выигрышами. Кстати, в Эльдорадо и близко нет лошадей, способных обогнать королевских жеребцов. Как только они привыкнут к горному воздуху, мы легко возьмём первые призы хоть на любых скачках. Потом, конечно, королевских жеребцов запретят, но пара-тройка скачек в начале сезона - моя.
Но до скачек в далёком Эльдорадо надо ещё дожить. А что делать сейчас? Проще всего остановиться, снять седло и посмотреть. Но рядом возбуждённые запахом крови волки. Осмелятся они напасть на людей? Не знаю, и не хочу проверять. А может, удастся найти шип без остановки?
- Лона, я есть опасающийся, что твой конь есть имеющий рану от шипа, что есть подложенный тебе под седло, - крикнул ей я.
Боялся, что она не услышит, но нет, поднялась в стременах и слегка подвигала седло, перенося упор с ноги на ногу.
- Нет там никакого шипа, - заявила она. - Видишь, плевать ему на движение седла. Тут что-то другое. И ещё, Дарен. Шагом мы и за пару лет до порта не доберёмся. И волки совсем рядом. Кажется, они хотят нас съесть.
Я оглянулся и увидел волков, бегущих за нами лёгкой трусцой. Я уже не был уверен, что мы легко отобьёмся. Мы перешли на галоп, волки не отставали.
Неожиданно на дорогу шагнул какой-то старик и замахал руками. Я схватился за арбалет и крикнул Лоне, чтоб не спала. Выглядел старик безобидно, но поблизости могли скрываться его вооружённые приятели. Я даже пожалел, что громовое оружие у меня в вещмешке, а не на плече. Против волков автомат тоже не помешал бы. Мы всё же остановились, я, держа старика под прицелом, вертел головой, чтобы видеть, что происходит вокруг. Выглядело это, наверно, смешно, но лучше быть живым посмешищем, чем мёртвым... Просто чем мёртвым, да. А увидел я, что волки тоже остановились, шагах в двадцати позади нас. Старик тем временем, не обращая внимания на арбалет, продолжал размахивать руками и явно собирался что-то сказать.
- Там жуткие болота, - наконец, произнёс он, кивнув на восток. - Великое болото отсюда западнее, это все знают, но и на востоке болот полно. А где они, там и комары. Вам нужна малярия?
- Ты есть хотящий от нас чего? - прямо спросил я.
- У вас же наверняка нет снадобий для того, чтобы отгонять комаров. У чужеземцев их никогда с собой нет. Да и стемнеет скоро, а после заката этих кровопийц никакое снадобье не остановит. Лучше провести ночь в доме, поверьте. Вы скажете, что до ночи ещё далеко, но поскачи вы даже самым быстрым галопом, к постоялому двору до темноты не доберётесь. А я вижу, что вы устали, и нервничаете почему-то. Из-за серых? Не нужно, серые на людей не нападают. Наверно, вы парное мясо везёте, вот им и любопытно. Так что не надо в меня целиться. Лучше идёмте со мной, лошадок поставим в конюшню, а вы на ужин откушаете, чего моя супружница наготовит, а потом пойдёте в кроватку с барышней. Уж найдёте, чем там заняться, чай, не маленькие.
- Вы есть зазывала постоялого двора, так ли это? - догадался я.
- Точно, парень. Я и зазывала, и портье, и много чего ещё. Хозяин я.
- А сколько звёзд у вашего отеля? - полюбопытствовала Лона.
- Ни одной, барышня.
- А указателя почему нет?
- Ветром унесло, никак не соберусь новый поставить, - глазки старика забегали.
- Если указатель есть поставленный, сборщики податей есть приходящие за добычей, - пояснил я ей. - Но мы есть не обязанные проверять его патент.
- Да, парень, всё ты верно сказал. Тебе же не на патенте спать. Идёмте, на ночлег вас устрою, и лошадок, и собачку. А серые за нами не пойдут, нечего им там делать.
Он попытался погладить Дваша, тот зарычал, и старик отдёрнул руку. Пёс на него не злился, просто не хотел, чтобы кто попало к нему лез. Что ж, раз пёс считает старика безобидным, значит, такой он и есть.
- Ты есть показывающий дорогу, - сказал я.
- Конечно, тут рядом, давайте за мной, - старик свернул на незаметную лесную тропинку.
Пяти минут не прошло, как мы подъехали к конюшне возле большого деревянного дома. Откуда-то выскочили три дворняги и принялись облаивать Лону, Дваш рыкнул, и они уползли, поджав хвосты. Лона спешилась, и мы со стариком ахнули. Её седло было перепачкано кровью, а сапоги оставляли кровавые отпечатки. Она увидела то же, что и мы, и что-то сказала на родном языке. К концу тирады её лицо залилось краской.
- Дарен, прости меня, - попросила она, отводя взгляд. - Я круглая дура. Совсем забыла!
- Всё есть нормально, Лона, - я уже понял, в чём дело. - Ты есть не отяжелевшая, мы есть знающие точно теперь.
***
Штаны Лоны жена старика пообещала отстирать от крови и до утра высушить. Сапоги вымыли, вода стекала с них заметно покрасневшей. Старик истопил баню, и вода, стекавшая с Лоны, была ещё краснее. Я тоже помылся за компанию, не пропадать же жару и горячей воде, а заодно выкупал Дваша. Лона пыталась заигрывать, но очень хотела спать, так что получалось у неё так себе. Зато я впервые в жизни увидел набедренную повязку для особых женских дней. Не могу сказать, что всю жизнь мечтал на неё взглянуть, но теперь хоть знаю, что это такое. Сказал это Лоне, а она ответила, что рост знаний усиливает печаль, так написано в Танахе. Что ж, теперь ясно, на что смотрел автор Танаха, когда его сочинял.
За ужином Лона была вялой, устала она дальше некуда, но нельзя целый день без горячего. Зато Дваша уговаривать не пришлось, сожрал тазик мясной похлёбки с кашей, а потом ему ещё и кости достались. Старик сказал, что его дворняги всё равно такое не угрызут, а Дваш угрыз очень быстро. До конца ужина Лона не дотерпела - уснула за столом, как недавно граф. Я отнёс её в спальню для гостей, как назвал эту комнату старик. Носить любимую на руках - давняя традиция, но если на руке незажившая рана, это не так приятно, как пишут в любовных романах.
Если сравнивать с люксом, кровать была узкой, но мы поместились, и в любом случае это лучше, чем в палатке с комарами. Лона сладенько спала, раздевать я её не стал, боясь разбудить, только сандалии снял. Укрыл тёплым одеялом, и пошёл решать финансовые вопросы, оставив Дваша сторожить спящую красавицу. Старик заломил сумасшедшую, по его мнению, цену за ночлег. Я цену сбивать не стал, дал им серебряную монету, сказал "Сдача есть ненужная", и их лица засияли восторгом.