– Отчего же вы так решили, миссис Беркинс? – спросила я, а руки вдруг задрожали. – Думаете, в окрестностях нет волков?
– Может и есть, но на людей они не бросаются. А дурачков, чтобы в лес ходить, у нас и нет.
Хмм… Так уж и нет. Щеки запылали румянцем, и я стала быстро-быстро закладывать в пирожки начинку.
– А мне казалось, что недавно ночью кто-то выл под окнами, – заметила бабуля. – Да так пронзительно, печально, будто оплакивал кого-то.
– Это собака была, миссис Эвлиш. Кто же еще?
– Действительно.
Я слушала их вполуха, витая в собственных мыслях.
После обеда к бабушке в гости пришли престарелые соседки, и я оставила их на попечение миссис Беркинс, а сама сложила в корзину пирожки, сверху закрыла накрахмаленным полотенцем, чтобы не остыли.
– Бабуль, я пойду прогуляюсь! – крикнула бодро, влетая в башмачки и застегивая плащ.
Город готовился к празднованию конца осени и дню поминовения усопших. В это время полагалось собираться за столом всем членам больших родов, жарить уток с яблоками и варить фруктовые взвары на меду. Некоторые верили, что духи умерших тоже пируют за столами, слушая новости из жизни потомков. На меня этот праздник всегда навевал грусть – куда делась моя большая семья? Только мы с бабулей – да и все.
Но я любила смотреть, как отмечают простые горожане – они собирались на лужке за городом и жгли костры, танцевали до упаду и орали хмельные песни. Некоторые вырезали из крупных оранжевых тыкв морды страшных существ, а внутрь вставляли свечи, веря, что это отпугнет злых духов. Вот и теперь пороги домов украшали тыквенные головы – этакое народное творчество, вызывающее смех у аристократии.
Никем не остановленная, я сбежала по каменной лесенке, шурша золотой листвой – деревья почти полностью оголились, растопырив тонкие печальные ветки. Поправила на локте корзинку и, вдохнув тонкий аромат пирожков, поспешила к выходу из города.
***
Он ждал меня на опушке. Притаился в зарослях лещины, сверкая глазами-плошками.
– Привет, Волчок, – я потрепала серую башку между ушей, а он первым делом ткнулся носом в корзинку. – Прости, они без мяса, но с яблоками тоже вкусно получилось.
Я села, подогнув под себя ноги, и достала по пирожку. Зверь проглотил свой, не моргнув и глазом, а я получила очередную возможность полюбоваться на огромные клыки. Не спрашивая разрешения, волк сунул нос в корзину – раздалось чавканье и довольное урчание. Посмеиваясь, я наблюдала, как он уничтожал пирожок за пирожком, а, когда от последнего остался лишь маленький кусочек, волк посмотрел виновато и выронил его мне на колени.
– Спасибо, что поделился, – я вздохнула, понимая, что не буду доедать за ним. Но забота все равно показалась невероятно милой. Подумать только, дикое животное оказалось добрее, чем некоторые люди.
После трапезы мы отправились уже знакомой дорогой, что вела к холму.
– А ты знаешь, я ведь мечтала поступить в Аптекарскую Академию. Ту, что в столице. Хотя откуда ты можешь знать, ты ведь никогда там не был, – болтала я на ходу, но волк вдруг тряхнул головой и посмотрел укоризненно. – Ладно-ладно, не обижайся. В общем, мечтам моим не суждено было сбыться, туда девушек не берут. Хотя, если бы у нас было достаточно денег, я могла бы отправиться учиться в пансион для благородных девиц, но… – я запнулась. – …но зачем это нужно? Шить, вязать и вышивать я и так умею. Готовить тоже. Да я даже гвоздь забить могу!
Волчок чихнул и махнул хвостом, а я рассмеялась. Он определенно хороший собеседник!
– У нас дома огромная библиотека, – я развела руки в стороны, будто пыталась объять необъятное. – Книг там столько, что на всю жизнь хватит. Мои бабушка и дед по маминой линии коллекционировали их. Удивлена, что дядя Джеймс не попытался продать такое сокровище! С тех пор, как мы с бабушкой сюда переехали, я часто засиживалась за ними, читала книги по этикету, механике, географии, истории, даже пыталась учить языки. Не слишком успешно, но все же… – губы тронула улыбка.
Воспоминания о вечерах, проведенных в уютном кресле с чашкой горячего чая с пахнущем пылью фолианте на коленях были одними из самых дорогих. Тех, что достаешь из шкатулки памяти и перебираешь, как редкие жемчужины.
– Бабуля ослепла, и я читала ей истории о рыцарях и королях. О пиратах и благородных дамах. А потом мы с ней много разговаривали.
Он шел впереди, больше не поворачиваясь, но я чувствовала – волк понимает меня. Что это? Моя потребность выговориться или нечто большее?
– Конечно, все это никогда не заменит настоящих занятий, но хоть так… Я даже как-то раз отправилась искать работу помощницей аптекаря, но дядя постарался, чтобы меня нигде не брали.