— В клубе всегда было все прилично, — несмотря на действие успокоительного, стискиваю зубы, — Там, если хотите знать, даже закрытых чил аутов не предусмотрено!
— Ну ладно вам, — губы следователя трогает циничная усмешка, — Хорошие девочки кричат «свободная касса» и в супермаркетах макароны на полки выставляют, — он на секунду откатывается к соседнему столу, берет папку и достаёт из неё бумагу, — А вы вот вчера машину в подарок получили, — передо мной ложится договор купли-продажи, — Или вы хотите сказать, что сами заработали?
— Это подарок, — тихо отвечаю, вспоминая последний разговор с Владимиром. Я не успела извиниться… К глазам подкатывают слёзы, — Расскажите мне, пожалуйста, как с ним… — горло перехватывает, и я не могу закончить фразу.
— Вот вы и напишете, — Носов кладёт на стол чистый лист бумаги и ручку.
— Что напишу? — таращусь на белое полотно.
— Чистосердечное, Василиса Олеговна, Кому любовника заказали, — он резко встаёт с кресла и обходит меня со спины, — Или ты сука думала, что наследство переписать успеешь? Так вот пока ты подозреваемая, ты ничерта с ним не сможешь сделать! — рычит мне в самое ухо, а меня колотит от страха.
— Какое наследство? — выдавливаю, медленно дурея от запаха никотина, — Квартира бабушкина, брата и моя всегда была, машину могу на кого угодно переписать. А больше… — обхватываю себя за плечи, чтобы не трястись, — Больше ничего нет у меня.
— А это? — он швыряет на стол несколько листков и резко вжимает меня в них лицом, — Хочешь сказать, что не знала? Не знала, что Королев переписал на тебя огромный кусок земли с заводом? — орет мне в затылок и отпускает.
Истерика душит, глаза плывут пеленой, я не могу прочитать ни единой строчки.
— Пожалуйста! Ик… — к слезам добавляется икота, — Я ничего не соображаю. Я никого не заказывала, — стекаю со стула на пол, чтобы Носов больше не мог меня тронуть.
— Все вы охренительнае актрисы, особенно, когда кончаете, — сплёвывает зло, и мне на голову течёт вода, — На место села. Быстро!
— Мне… — цепляюсь руками за стул, — Мне адвокат положен. Я больше не стану говорить.
— Тебе меня мало? — Носов хватает за волосы на затылке и рывком сажает на стул, — Третьего позвать хочешь?
— Пожалуйста… — от ужаса не могу больше произнести ни слова.
— Вообще, — шершавая ладонь неожиданно отпускает волосы и скользит по мокрой от слез щеке, — Жалко отдавать тебя на зону. Я могу помочь, — пальцы сжимают подбородок, и меня крупно передёргивает, — Не дёргайся, — большой палец обрисовывает рот и с силой вдавливаемся между губ.
Я ощущаю на языке горечь смолы, смешанной с соленым привкусом грязной кожи. Рвотный рефлекс срабатывает позывами моментально.
— Ты не вздумай, мать твою, — отскакивает в сторону, а я реально жалею, что тошнота прошла. И у меня не получается вызвать его брезгливость. Мразь! Долбаная мразь!
— Какие у меня варианты? — вытираю губы тельной стороной ладони и истерично усмехаюсь, — Спать с тобой и меня никто не обвинит в убийстве? Так ты сначала докажи, следователь, — я падаю на нижние глубины страха, когда мозг проясняется и перестаёт ощущаться боль.
— Не сомневайся! — подлетает ко мне и прихватывает за шею, заставляя посмотреть в залитые яростью глаза, — Будешь ползать в моих ногах.
— Да я лучше сдохну, — шиплю ему в ответ. Получаю хлесткий удар в скулу и слетаю на пол. Знает, куда бить, сволоч. Несколько секунд в голове стоит звон, я пользуюсь падением, как передышкой и возможностью подумать. Я ведь могу написать отказ от наследства в пользу любого человека. Зачем такие сложности? Зачем пытаться меня посадить? Просто за сговорчивость? Мысли начинают спотыкаться о шум. Два мужских голоса. Ещё двое? Закричать? А если только хуже? Я открываю глаза в тот момент, когда в кабинет врывается Ярослав.
Он секундой оценивает обстановку, я вижу это по его дёрнувшемуся кадыку и участившемуся дыханию.
— Вышел, капитан! — разрежает громом тишину кабинета. Его приказ нельзя проигнорировать. Кажется, вышел бы даже генерал, а Носов замер и жмётся. Он боится? — Нахрен я сказал!!! — звереет Ярослав, повышает децибелы голоса, и следователь вытекает по стенке за дверь.
— Встань, Вася… — теперь приказ мне, но я просто не могу этого сделать. Ложусь ноющей щекой на стул и прикрываю глаза.
Ярослав оказывается рядом, дёргает меня вверх, как пушинку, подхватывает и сажает попой на стол.
— Что он сделал? — руки ощупывают меня на предмет травм. Дотрагиваются до лица, и я вздрагиваю от боли.