— Задеваешь одно — и сразу активизируется второе, — угрюмо добавила Эли. — Эд, я бы рада ответить на все вопросы, но…
— Прекрасно знаю, что такое «вопросы риска», и не собираюсь их задавать, — усмехнулся, подходя к шкафчику с восстанавливающими настоями. — Мне сейчас бодрящие зелья можно принимать? Третий день не сплю из-за этих переговоров.
— Можно, но в минимальной концентрации, — разрешила магесса. — Что касается первого вопроса, догадываюсь, о чём пойдёт речь. Но скажу сразу, что не смогу быстро снять управляющее плетение, не повредив твой разум.
— Оно слишком глубоко проросло? — уточнил, доставая нужный флакон. — Или меня пришибло неизвестным арканом?
— Всего понемногу, — уклончиво ответила Эли.
— Приз за титул «Самого плохого гонца» твой по праву, — фыркнул я, отсалютовав стаканом с целебным настоем.
— Благодарю, — ректор отвесила шутовской поклон и уселась в ближайшее кресло, — но шансы избавить тебя от этой пакости весьма неплохие.
Хм… чудесная новость! Как и многие гениальные маги, Эли была суеверна и никогда не давала точных прогнозов. Но там, где она говорила «неплохо», другие кричали «великолепно».
— Значит, возможность выкарабкаться у меня есть, — констатировал я.
— Сделаю всё, что в моих силах, но хочу сразу предупредить, что это займёт время. Ты сам видишь, что зараза быстро проросла достаточно глубоко, и если выдирать с корнем, можно повредить память, рассудок…
— Торопить тебя никто не собирается, но, если не придумаем, как «заморозить» управляющее плетение, мне придётся временно передать власть Совету. Не хочу рисковать, зная, что в любой момент могу подписать что-то выгодное нашим врагам.
— В Совете могут быть предатели, — напомнила Эли.
— Знаю, но старейшин девять, и в лояльности пятерых я уверен, — ответил, залпом выпив горьковатое зелье, — враг в любом случае окажется в меньшинстве. Хотя я надеюсь, что до этого не дойдёт.
Если объявлю о временной недееспособности и передам власть Совету, заговорщики могут залечь на дно. А мне нужно не только избавиться от аркана кукловода, но и найти предателей.
Поэтому вариант с временным отречением оставим на крайний случай.
— Мне нужно немного времени для расширенной диагностики, — ответила Эли, — думаю, сможем замедлить прорастание аркана. Главное, не касаться «опасных тем» и медленно разрушать щупальца плетения.
— В этом деле полностью доверюсь тебе, — кивнул я, — но, что касается «острых тем»…
— Второй вопрос будет именно о них? — угрюмо уточнила ректор.
— Да, — коротко ответил, пытаясь вспомнить этот самый вопрос.
Едва разговор касался «закрытой» темы, разум словно отключался. В голове воцарялась оглушительная, гробовая тишина, а через миг я забывал, что меня так беспокоило.
Но сейчас, когда я выяснил причины своего состояния, стало немного проще. Управляющее плетение нельзя заметить самостоятельно, но, узнав о нём, сильные маги могут сражаться за собственный рассудок, замедляя распространение заразы.
— Метка истинности не всегда проявляется сразу, — осторожно начал, стараясь обходить острые углы, — но леди Лауренсию я видел далеко не первый раз.
Манёвр не удался. Новая вспышка боли оглушила, и стакан выпал из ослабевших пальцев. Эльфийский хрусталь с жалобным звоном разлетелся на осколки, а паркет залило остатками зелья.
— Эд! — Элисандра стрелой метнулась ко мне. Осколки тут же отправились в портал, а меня вновь опутало обезболивающим плетением.
— Вижу, что двигаюсь в правильном направлении, — прошипел, оседая на пол рядом со шкафом.
— Ты доконать себя решил?!
— Скорее — докопаться до правды, — честно ответил я, — не привык, знаешь ли, чувствовать себя идиотом.
— Ты не…
— И становиться послушной марионеткой тоже не собираюсь, — отрезал я, — поэтому мне нужна цель. Сама знаешь, что для дракона пара — это смысл жизни.
— Но…
— Она сейчас во дворце? — задал второй вопрос. — Моя пара здесь?
Я намеренно не уточнял, кто именно. Хотя определённые догадки были.
Рыжеволосая Беатриса — истинная пара моего лучшего друга, Хуана диэр Ривейры, а значит, она вне подозрений.
Остаются трое: Лесли, племянница Хуана, красавица Эльза, притворяющаяся моей невестой, и, собственно, сама Лауренсия. Причём до недавнего времени капризная, своенравная драконица не вызывала у меня тёплых чувств.
Но сегодня всё изменилось… появилось дикое, практически болезненное влечение, одержимость и жажда обладать. А ещё трепетная нежность и потребность оберегать своё сокровище.