Человеческие законы запрещали эмпатам работать на драконов-перевертышей; люди не хотели, чтобы драконы получили доступ к сильным камням. Отношения между человечеством и драконами всегда были непростыми, и люди делали все возможное, чтобы не дать драконам стать еще более могущественными.
Келли попросила продавца-консультанта показать ей несколько ювелирных украшений, включая те, которые, как она выяснила, обладают силой. Таким образом, она могла предупредить о них Габриэля, не выдав свою способность чувствовать их силу даже на расстоянии.
Через некоторое время она решила передохнуть, опустившись на бархатный диван в холле магазина. Голова снова начала болеть, Келли массировала виски, пока боль не отступила. Все эти поиски драгоценностей были крайне утомительны.
Габриэль вернулся, и она отметила, что при нём больше не было мешка.
— Что-нибудь приглянулось? — спросил он ее. — Ты только скажи.
Черт побери. Он предлагал Келли невероятное великолепие драгоценностей. И, если предположить, что его желание жениться на ней было искренним, он также предлагает жизнь, полную горячего секса. Ей требовалось только отказаться от своих моральных принципов и смириться с тем фактом, что он был вором, который лишает других людей обожаемых и столь ценных для них вещей.
— Иметь моральные принципы — это отстой, — пробормотала девушка себе под нос.
— Что?
— Я сказала, что на тебя работает эмпат, — громче произнесла она, вставая.
— Я уверен, ты сейчас сказала вовсе не это. Готова идти на ланч? — спросил Габриэль.
Она позволила увести ее из магазина.
— Между прочим, ты меняешь тему разговора, — сказала она, пока они шли, прогуливаясь, вниз по улице. Центр города был чудесен: с кофейнями, и ресторанами, и бутиками модной одежды, и старомодными фонарями с резными металлическими драконами. “Я могла бы привыкнуть к этому”, — подумала она.
Габриэль потянулся и взял ее за руку, и на минуту она даже позволила ему это. Они шли по улице, держась за руки, будто так и должно быть. “Я могла бы жить в этом городе, я могла бы просыпаться в объятьях Габриэля каждое утро…”
И тут зазвонил ее телефон. По рингтону девушка поняла, что звонит ее мать. Она поспешно выключила телефон, но очарование было разрушено. Габриэль снова было потянулся к ее руке, но она отстранилась.
“Нет. Нет. Сосредоточься”.
— Не пытайся отвлечь меня, — сказала она ему. — Я узнала Марвина. Я ходила с ним в школу.
Он пожал плечами.
— Я не говорил, что это он, но и не отрицал этого. Но нам не запрещено нанимать его, если он работает не в качестве эмпата камней.
— А разве это не так?
Габриэль улыбнулся.
— Это будет трудно доказать. Официально он геммолог. Я думал отобедать в итальянском ресторане, что думаешь?
— Наняв его, ты вряд ли получил того, на что рассчитывал, — сказала она.
Габриэль озадаченно посмотрел на нее, собираясь ответить, но вдруг переместил взгляд на другую сторону улицы. Он нахмурился. Через дорогу стояла группа людей, пялясь на них, и выглядело это совсем не дружелюбно. Среди них Келли узнала Пандору. А теперь компания пересекала улицу, направляясь прямо к ним.
— Кто эти люди с Пандорой? — спросила она Габриэля.
— Ее родители, Роджер и Маура. Роджер продает подержанные автомобили.
Келли расхохоталась.
— Да ладно, ничего он не продает.
— Но это так. Он продавец подержанных автомобилей, на которого постоянно подают в суд. А толстяк в полицейской форме Квинтон Тиг, начальник Триваллейской центурии драконов. Он что-то вроде шефа полиции, но его титул именуется Vigiles Principe (Вигилес Принцип)[1]. И ледяной дракон. А это автоматически означает, что он имеет на меня зуб. С ним два центуриона. Наверняка ждет, что сейчас случится конфликт.
Группа остановилась на тротуаре прямо перед ними, преградив им путь. Габриэль предупреждающе зарычал. Его глаза вспыхнули красным, зрачки стали вертикальными, а из ноздрей повалил дым.
Два центуриона сделали шаг вперед, их глаза тоже стали красными.
Отец Пандоры свирепо смотрел на Габриэля.
— Как ты смеешь показываться с ней на людях? — требовательно спросил он, тыкая трясущимся от ярости пальцем в Келли.
Случайные прохожие стали останавливаться, чтобы понаблюдать за сценой.