Он подался вперед, опрокидывая девушку на спину, и накрыл ее собственным весом. В ушах ударила кровь, по коже побежало пламя. Девушка, не подозревая о его битве с самим собой, обхватила его за шею, не желая расставаться с подушкой, и потёрлась носом о его щеку, жест невинный и трогательный, если бы внутри него не бушевало пламя.
- Я все еще хочу вашу почку... И дочку, да, и дочку, - сонно пробормотала она, и Норан подавил рычание, клокотавшее в груди. Такая податливая... мягкая...
Впившись ногтями в ладонь, император крепко зажмурился. Капля крови сорвалась с его ладони, боль отрезвляла.
Он не может так с ней поступить. Не сейчас и не так!
Оттолкнувшись от кровати, Норан резким жестом сбросил с себя руки девушки, потянувшейся следом. Перевернувшись, она стиснула вместо него подушку, быстро найдя замену.
- Демон знает, что такое… - Не хватало еще к подушкам ревновать! Подхватившись с места, мужчина магией переместился в библиотеку, подальше от соблазна.
Он вовсе не был уверен, что сможет держать себя в руках и дальше. Знала ли его незнакомка, как на него действует? Только с ней любая выдержка отказывала ему. Желания сворачивались тугими кольцами в его груди, душили, жгли изнутри!
Его раздражали собственные порывы.
Подхватив с пола книжку, оброненную девушкой, он изучил рисунок дракона на обложке. Как девушка, которая не любит читать, умудрилась выбрать в легкое чтение древний трактат на языке, которого он и сам не знал? Магистры считали, что этот манускрипт из другого мира.
- Из другого мира, - повторил Норан, цепким взглядом охватывая полки.
Он толкнул к шкафу лестницу, не обратив внимания на зверька, сопящего на одной из полок в обнимку с графином. Что ж, похоже, Айна прикипела к енотовому дракониару, терроризирующему дворец уже второй год. Кожистые крылья зверька подрагивали, нос забавно шевелился..
Что бы ни нашла девушка в этом создании, Норан не желал идти против нее.
Император присел на верхнюю ступень и раскрыл самый тяжелый из фолиантов.
- «Последний из королевских фениксов при восхождении выпил жизни десятков шайнов на императорском балу, ведь по природе своей феникс должен отнять чужие жизни, чтобы обрести собственную. За редчайшим исключением, именно чужая смерть пробуждает их магию»…
Мужчина захлопнул крину, задумчиво глядя на большое окно. Дракон на витраже слегка пошевелился, приветствуя.
- Орий! - Норан щелкнул пальцами, посылая стражнику срочный вызов. Тот откликнулся немедленно, ввалившись в библиотеку всклокоченным, сонным и раздраженным.
- Ваше величество, - тем не менее, сдержанно поклонился он. - Чего желаете?
- Разузнай больше об Айне. Хочу видеть все, что касается ее.
- Да, ваше величество. С утра немедленно снова отправлюсь в особняк Тианов...
- Нет, - Норан опутал себя магией перехода и шагнул к стражнику, хмурясь. - Не в особняк. Начни с горного плато, - отрезал он, чем вызвал волну удивления на лице Ория.
- Ваше величество?...
- Расследуй это дело, я хочу знать все о том случае. Разузнай, кто и какие обряды проводил, как это связано с Орденом. – Норан бросил книгу на стол и прищурился. – Хочу знать все… до последней капли. Узнай, что там делала Айна…
49. Мать
Ледяной ветер хлестал по лицу, отбрасывая за спину волосы. Сквозь белесый туман едва видела берег темной реки, бегущей меж каменных берегов; где-то вдалеке мелькали тени. Все здесь было унылым и скорбным, я уцепилась за толстую лиану, пытаясь взобраться на одну из широких ступеней.
Мне удалось это, но там, наверху, меня встретила вовсе не переправа на другой берег. Я удивлённо заморгала, оказавшись в другом месте, у подножия огромного трона, увитого терновником с проблесками кровавых цветов.
- Я ждала тебя....
Голос женщины звучал, как журчание ручья. Вкрадчивый и сладкий, он заставил меня замереть, испытав отголоски дежавю.
Что-то показалось знакомым в этом голосе, настолько, что это придавливало. Женщина обернулась, красивая и бесподобная. Ветер отбросил за спину ее серые, не то черные, не то седые волосы; в глубине глаз полыхнуло красным и тут же погасло, обозначая магическую силу, но не проявляя ее в полной мере.
- Рута… - красные губы разомкнулись, произнося мое имя с особенной интонацией презрения и гордости. - Или точнее, Руфия. Так я назвала тебя...
Назвала меня? Покрывшись ледяным потом, я подняла руку, чтобы дотянуться до ожерелья, чьи черные камни жгли мою шею. Женщина с интересом проследила за жестом.