– Магия смерти… – повторила я ошеломленно. – Это та, которая теперь у меня?
– Магия смерти, да, так ее называют. Способность поднимать мертвых, подчинять своей воле. И упокаивать. Абсолютная власть над мертвыми. Такова была только у Элраша. Люди получили ее бледную тень. Никто из людей нашего мира не мог подчинять и поднимать. Только упокаивать. И на это им тоже требовалось много сил.
– Выходит, я каким-то невероятным образом получила эту магию?..
– Выходит, так. Это еще не все, Кристина. Элраш был убит на том самом месте, где сейчас находится источник демонической магии. Ты не задавалась вопросом, почему этот источник с темными потоками и фиолетовыми молниями так не похож на красную магию демонов, которую они сейчас используют?
– Да, это казалось мне странным. Но не сильно…
– Часть магии Элраша создала этот источник. Но сами демоны… они не могут воспользоваться этой магией, не могут ее впитать в полной мере. Эта магия подобна туману. Можно прикоснуться к нему, можно даже попытаться взять в руки, а потом смотреть, как туман струится, утекает сквозь пальцы. Демоны раз за разом приходят к источнику, кто-то даже становится сильнее. Но демоны не могут вернуть это могущество себе. Ни у кого это ни разу не получилось.
– Моя магия очень похожа… похожа на магию в источнике… – прошептала я.
– Похожа. Мы не можем знать наверняка. Но похожа.
– Магия смерти и магия демонов… Это… это ведь что-то значит?
– Возможно. Пока мы можем только догадываться. Это не вся магия Элраша. Не все то могущество, что поделено по разным расам. Но его часть. И мы можем только догадываться, насколько велика магия, доставшаяся тебе.
– Вы говорили, что никто не мог поднимать мертвых и управлять ими, как это делала я. Но выходит, что мог. Элраш.
– Да, Кристина. Элраш мог. Он мог гораздо больше, чем ты, но мы пока не знаем всех граней твоей магии. Альхеорш не хотел, чтобы ты знала. Отчасти потому, что никто из нас до сих пор не может сказать точно, чем на самом деле является твоя магия. Только предполагать. Но еще он не хотел говорить, потому что это знание опасно.
Я наконец поняла, почему Карайт спросил, на что я готова ради возвращения домой. На самом деле вопрос звучал иначе. Карайт спрашивал, готова ли я уничтожить их мир.
Несколько минут мы сидели молча. Я пыталась осмыслить все сказанное Карайтом. Он не торопил, не требовал заверений и клятв, что я не собираюсь навредить их миру. И даже на меня не смотрел. Вампир любовался природой.
Первым делом подумалось, что мне плевать на их мир. В этом мире не было ничего хорошего. Кроме, пожалуй, отношения Карайта ко мне и немного – Рэйлы. Королевская семья Альзании притащила сюда против воли, Нэя мечтает утешить мною своего возлюбленного, Альхеорш, который жених, и вовсе еще не разобрался, что от меня хочет. Ради чего я должна думать о благополучии мира, который встретил столь неприветливо?
Но потом в голову пришли другие мысли. Даже темный мир может быть многообразен. Огромное количество самых разных существ, разумных и не очень. Люди, вампиры, эльфы, драконы и демоны. Все они разные, как и люди у нас на Земле. И нельзя говорить, что никто из них не заслуживает жизни. Нельзя в одночасье уничтожить целый мир ради одной себя, ради своего возвращения.
Мою магию нельзя использовать для перемещения между мирами. Потому что иначе она уничтожит этот мир.
В глазах защипало, я закусила губу. Не отчаиваться, только не отчаиваться! Пусть я сама не смогу открыть проход между мирами, даже если буду знать, как это сделать. Еще не все потеряно. Кто-то может мне помочь.
Ощутила на себе взгляд вампира, повернулась к нему.
– Вижу, осознала, – произнес Карайт. – Я рад, что ты приняла правильное решение.
– Правильное?
– Не вредить нашему миру, несмотря на желание вернуться домой. Поверь, Кристина, я бы хотел тебе помочь. Но в последнее время наш мир слишком нестабилен. Повезло, что раскрытие портала и твое перемещение к нам не ухудшило обстановку. Однако рисковать повторно нельзя.
– А как ты думаешь, что мне теперь делать со всем этим? – спросила я горько. – Положить себя на алтарь благополучия вашего мира? Он мне чужой. – Я не кричала, сил на крик просто не было. Да и желания кричать тоже не было. Эмоции не кипели и не бурлили – просто очень сильная боль наполняла меня и разрасталась внутри. – А в другом мире остались мои родные. Мама и папа, бабушка, дедушка, тети и дяди, двоюродные братья и сестры. Каково мне осознавать, что мы больше никогда не соберемся на семейный праздник всей компанией? Каково знать, что больше никогда не увижу их? Остаться здесь, чтобы всю жизнь посвятить спасению вашего мира. Это, по-твоему, справедливо?