– А как ваши руки? По-моему, вам стоит попытаться обходиться без перчаток.
– Я пытаюсь. Снимаю их каждый день на пару часов. Но даже если мне удается блокировать все другие образы и чувства, ощущение жара и присутствия некой энергии остается, и я никак не могу к нему привыкнуть. Послушайте, может мне стоит проводить вас до отеля?
– Ни в коем случае. Увидимся вечером, если вы выкроите время, чтобы пропустить со мной по стаканчику.
– Да-а-а… – задумчиво протянул Майкл. – Воистину мечты становятся явью. Во всяком случае, для меня.
– Для нас обоих, – уточнил Эрон.
– Вы мне доверяете?
– Ради всего святого, почему вы вдруг спрашиваете об этом?
– Вы полагаете, у меня есть шансы выиграть? Есть надежда, что мне удастся сделать то, чего они от меня ожидают?
– А вы как думаете?
– Я думаю, что она любит меня, что впереди нас ждет только хорошее и что в конце концов все закончится благополучно.
– Вот и я так считаю.
Он чувствовал себя прекрасно, и каждый успешно прожитый час усиливал это ощущение. За все время своего пребывания в особняке он не встретил ни единого призрака. Видения тоже вроде бы перестали его посещать.
Как приятно было проводить ночи в просторной спальне, заниматься любовью с Роуан, а утром вскакивать бодрым, отдохнувшим и вновь приниматься за работу, просматривать книги и записи. Приятно было после тяжелого, напряженного дня ощущать безмерную усталость и в то же время чувствовать, что после двухмесячного злоупотребления пивом и пребывания в своего рода летаргическом оцепенении ты словно просыпаешься и возвращаешься к жизни.
От пива он практически отказался, а если и выпивал иногда, то совсем чуть-чуть. В отсутствие алкоголя его чувства безмерно обострились. Он не уставал наслаждаться по-девичьи стройным телом Роуан и ее неиссякаемой энергией. Роуан была напрочь лишена самовлюбленности и ложной застенчивости, и Майкл иногда ловил себя на том, что невольно ведет себя с нею грубовато и властно. Впрочем, ей это, кажется, даже нравилось. Случались моменты, когда их занятия любовью приобретали весьма жесткую форму, однако всегда завершались нежными объятиями и взаимными ласками Трудно было понять лишь одно: как он мог столько лет спать без этих мягко обвивавших его рук?
2
Раннее утро по-прежнему принадлежало только ей. Независимо от того, как долго она читала накануне, ровно в четыре часа Роуан открывала глаза, в то время как Майкл – опять же вне зависимости от того, как рано он отправился в постель, – спал как убитый часов до девяти. Заставить его проснуться раньше могли только громкие вопли в самое ухо или жесткая встряска.
Роуан, впрочем, такая ситуация вполне устраивала, ибо душа ее всегда нуждалась в тишине и покое. Она наслаждалась этими несколькими часами одиночества, хотя, надо признать, никогда еще рядом не было человека, который так понимал ее, как Майкл, и полностью принимал такой, какая она есть.
Последние несколько дней, а главное – ночей, проведенные под одной крышей с ним, позволили Роуан во многом разобраться и, в частности, впервые осознать, почему всех прежних своих любовников она могла терпеть лишь в очень небольших дозах… Неизбывная страсть, непреходящее желание, возникавшие в ее душе при одном только взгляде на его гладкую кожу, на прямую, ровную спину и мощную шею, обвитую сверкающей золотой цепочкой, повергали ее в своего рода рабство.
Стоило ей представить, как вот сейчас ее руки скользнут под одеяло и нащупают там завитки жестких волос и восстающую, твердеющую плоть, – и внутри все сжималось Она изо всех сил, до скрежета, стискивала зубы, чтобы удержаться от такого порыва.
Тот факт, что разница в возрасте обеспечивала ему определенные преимущества, а зачастую позволяла после второго раза нежно, но твердо шепнуть: «Все, моя радость, на сегодня я выдохся», – лишь усиливал ее чувства и придавал Майклу завораживающую притягательность в ее глазах, не шедшую ни в какое сравнение с дразнящей привлекательностью любого мальчика Хотя, если говорить откровенно, сравнивать ей было трудно, поскольку как-то так получилось, что с мальчиками ей практически не приходилось иметь дело. И все же нежность, доброта, опыт и полное отсутствие юношеского эгоцентризма, по ее мнению, в полной мере компенсировали вызванный возрастом, а иногда и просто усталостью недостаток сексуальной энергии.
– Я мечтаю провести с тобой весь остаток жизни, – тихо прошептала она этим утром, нежно поглаживая жесткую щетину, покрывшую его подбородок, щеки и даже шею, зная, однако, что он не слышит ее и не чувствует этих прикосновений. – Да, поверь, моя душа, тело, все мое существо нуждаются и всегда будут нуждаться только в тебе.