— Вы говорили, что гостей надо отвлечь чем-нибудь, мисс? Чтобы выиграть еще полчаса? — спросила Аманда.
Онория и Уэбстер переглянулись.
— Непростая задача, учитывая повод, по которому они собрались.
— Конечно, мисс.
— Мы можем помочь?
Онория и дворецкий разом повернулись к близнецам. Аманда зарделась.
— Я имею в виду — отвлечь гостей?
Онория медленно подняла брови.
— А что, если… — Она окинула взглядом холл. — Идемте.
В сопровождении Уэбстера они вошли в музыкальную комнату, смежную с гостиной. Онория указала рукой на инструменты, стоявшие вдоль стены.
— На чем вы играете?
— Я — на фортепьяно, — растерянно заморгала Амелия.
— А я — на арфе, — добавила Аманда. Великолепные экземпляры этих инструментов оказались под рукой. Уэбстер кинулся приводить их в порядок.
— Вы играете вместе? — спросила Онория. Девочки кивнули. — Прекрасно. Подберите что-нибудь грустное… реквиемы, например.
К счастью, близнецов учили музыке на хорошем уровне и репертуар у них был вполне приличный. Через пять минут выяснилось, что девочки знают свое дело.
— Великолепно! — Онория с облегчением взглянула на Уэбстера. — Не давайте сбить себя с толку: надо, чтобы вы играли по меньшей мере минут сорок. Можете повторить одну и ту же вещь дважды. Остановитесь, только когда принесут чай.
Кивнув, близнецы стали подбирать программу.
— Может, открыть дверь, мисс? — шепнул дворецкий.
— Да… и на террасу тоже.
Музыкальная комната и гостиная выходили на длинную террасу. Уэбстер распахнул настежь и двери между комнатами, расположенные по обе стороны камина. Услышав печальные аккорды, люди повернули головы, а потом один за другим стали переходить в соседнюю комнату. Близнецы, привыкшие выступать перед взрослыми, ни разу не сбились. Стульев было предостаточно. Джентльмены услужливо выдвинули их вперед. Дамы расселись, сбившись в небольшие группки. Онория наблюдала за происходящим, стоя в дверях террасы. Отвлекающий маневр удался! Неожиданно она почувствовала присутствие Девила.
— Гениальная идея.
Онория обернулась: герцог пристально смотрел на нее.
— Что там стряслось? — спросил он.
Интересно, подумала Онория, найдется ли среди присутствующих хоть один человек, не заметивший, как герцогиня дала ей важное поручение? Она готова была поклясться, что Девил в тот момент стоял в дальнем углу гостиной и с кем-то оживленно беседовал.
— Ваша дьявольская лошадь съела пирожные. Миссис Халл не испытывает восторга по этому поводу. Полагаю, она мечтает о том, чтобы пустить вашего скакуна на корм кошкам.
Девил стоял совсем близко, прислонясь плечом к дверному косяку. Его грудь сотрясалась от беззвучного смеха.
— Халли на такое не способна.
— А вы только упомяните о Сулеймане — и сами увидите, как ее рука потянется к тесаку.
Ничего не ответив, Девил обвел взглядом музыкальную комнату.
— Неужели вы сами не играете?
Онория вовремя очнулась от своих раздумий и сумела дать достойный ответ.
— Я играю на клавесине, но не я сестра Толли. Кстати, — продолжала она спокойно, — хочу честно предупредить: вы с вашей матушкой можете устраивать любые заговоры, но я все равно не выйду за вас замуж.
— Может, заключим пари?
От его слов по спине Онории побежали мурашки.
— С таким развратником, как вы? — Она вздернула подбородок и пренебрежительно отмахнулась. — Вы игрок!
— Один из тех, кто редко проигрывает.
По телу Онории прошла дрожь. Ничего не ответив, она надменно повела плечами. Девил тоже молчал, не сводя с нее глаз.
К большой радости Онории, чай удался. Булочки, только что вытащенные из печки, оказались очень вкусными. Близнецы закончили играть, вызвав негромкие, но искренние аплодисменты. Судя по выражению лиц, девочки были чрезвычайно горды тем, что сумели помочь взрослым.
— Завтра мы опять попросим их поиграть, — шепнул ей на ухо Девил.
— Завтра? — беспомощно переспросила Онория.
— На поминках. Так им будет легче пережить похороны.
Оставив ее в задумчивости, он ушел и через несколько минут вернулся с чашкой чая. Только в этот момент Онория почувствовала, что ей просто необходимо подкрепиться. Девил прекрасно понимал ее и вообще вел себя безупречно, знакомя свою избранницу с друзьями семьи. А те и не скрывали особого отношения к мисс Анстрадер-Уэзерби. Все события сегодняшнего дня, умело отдирижированные Девилом и его матерью, свидетельствовали о том, что она — невеста герцога. Эпизод с чаем тоже сыграл свою роль.
Вечер пролетел быстро. Атмосфера за ужином была мрачная: прибывшие и не думали о развлечениях, многие рано ушли в свои комнаты. Дом затих, скорбя о покойном.
Удалившись в свою комнату, Онория облачилась в ночную рубашку, взбила подушку и приказала себе спать, но через пять минут перевернулась на спину и уставилась на балдахин.
Во всем виноваты Девил и его мать. Она старалась не ставить себя в положение невесты, но, к сожалению, безуспешно. И что хуже всего, она идеально подходит для роли будущей герцогини, как и предрекал Девил. Факт, совершенно очевидный для присутствующих. Похоже, ей придется вступить в поединок с самой судьбой.
Онория легла на бок. Ее, Онорию Пруденс Анстрадер-Уэзерби, нельзя заставить сделать что-либо. Но ясно одно: Девил и вдовствующая герцогиня пойдут на все, чтобы соблазнить ее, чтобы она приняла предложение… предложение, которое, в сущности, никто и не делал. Да разве можно такое забыть?! Ведь Девил счел само собой разумеющимся, что она выйдет за него замуж.
Онория поняла, что он невыносимый человек, с первой же минуты их знакомства, когда приняла его за обычного сквайра. Теперь Девил предстал в качестве герцога, и это ощущение удвоилось… даже утроилось. Не говоря уже обо всем остальном — взять хотя бы его голую грудь! — он истинный деспот. Здравомыслящие женщины не выходят замуж за деспотов.
Онория уцепилась за эту красиво звучащую фразу, черпая силы в ее непобедимой логике. Образ Девила тоже очень помогал поверить в правильность принятого решения. Стоило только представить его лицо… и все остальное.
К несчастью, тут была и оборотная сторона медали, ибо мысли о Девиле служили источником беспокойства другого рода. Как Онория ни старалась, она не могла не прийти к выводу, что он, несмотря на сильный характер и привязанность к семье, тем не менее пренебрег своим погибшим кузеном. Отмахнулся от него, спрятался за пустыми фразами судебного вердикта, чтобы без помех наслаждаться жизнью.
Не хотелось в это верить, но Онория слышала собственными ушами: Девил заявил, что Толли убил какой-то бандит или браконьер. И все с ним согласились, в том числе судья, Он глава семьи, чуть ли не царек. Для родственников и для светского общества его слово — закон. Только у нее одной зародились сомнения. Толли убил не бандит и не браконьер.
Зачем бандиту стрелять в безоружного юношу? Бандит приказал бы своей жертве стоять смирно и забрал бы все ценности. А у Толли был тяжелый кошелек — Онория нащупала его в кармане, стягивая сюртук. Может, он был вооружен и со свойственной юности горячностью попытался защититься? Но оружия она не видела; вряд ли пистолет отлетел далеко, когда Толли упал с лошади. Нет, бандиты тут ни при чем.
А браконьер? Но герцог, этот дьявол во плоти, сам исключил такую возможность. Стреляли из пистолета, а не из ружья. Его же собственные слова! Браконьеры не пользуются пистолетами.
Значит, кто-то убил Толли преднамеренно. Онория не знала, когда именно пришла к такому выводу, но сейчас он казался ей неоспоримым.
Она привстала, снова взбила подушку и улеглась на спину, вглядываясь в ночную мглу. Почему это вызывает у нее ярость? Откуда возникло ощущение вовлеченности? Как будто на ней лежит ответственность за то, чтобы правосудие восторжествовало.
Но истинная причина бессонницы была в другом. Онория слышала, какое облегчение прозвучало в голосе Толли, когда бедняга понял, что Девил рядом. Он думал, что обрел защитника. Там, в домике лесника, Девила до глубины души тронуло происходящее. Онория готова была поклясться в этом! Однако его дальнейшее поведение говорит об обратном. Иначе герцог приложил бы все силы, чтобы поймать убийцу. Или его заботы и сострадание — лишь дань приличиям? Неужели этот сильный, волевой человек на поверку окажется слабым и поверхностным?