Выбрать главу

Как только Онория пришла к такому умозаключению, горизонт вдруг исчез… она лежала навзничь, уставясь в безоблачное небо. А через мгновение над ней нависла черная грива волос и знакомое лицо. Глаза Девила горели торжеством, губы изогнулись в самодовольной улыбке. Корзина не помогла.

У Онории перехватывало дыхание и бешено стучало сердце. Волны непривычного страха прокатились по телу. Может ли Девил читать мысли? Похоже, что да. Его взгляд становился все более страстным. Наконец он закрыл глаза и медленно склонился над ней…

Искушение было слишком велико. Онории стало жарко, желание сопротивляться почему-то пропало. С каждым разом ей становилось все труднее отвергать его поцелуи. Она вновь оказалась во власти Девила.

— Нет, — еле слышно прошептала Онория.

Это было единственное слово, которое ей удалось произнести непослушными, мягкими как воск губами. Стук сердца оглушал ее.

Девил приостановился, его глаза блеснули из-под полуопущенных век.

— Почему нет? — Он с улыбкой вздернул брови, внимательно изучая лицо Онории. — Вам ведь это нравится, Онория Пруденс.

Девил произнес ее имя таким низким бархатным голосом, перекатывая «р», что оно обожгло ее, словно самая утонченная ласка. Онория попыталась скрыть дрожь, но безуспешно. Она усилилась, как только палец Девила коснулся ее нижней губы.

— Вам нравятся мои поцелуи. Мне нравится целовать вас. Зачем же лишать себя невинных удовольствий?

Невинных? Онория широко раскрыла глаза. Насколько с ним безопасно? Возможно, у них просто разное представление об этом понятии.

— Ну… дело не в этом. Его улыбка стала шире.

— А в чем же?

Онория и сама не знала. Растерянно моргая, она смотрела на пиратскую ухмылку Девила. Через мгновение он впился в ее губы.

Надо бороться. Эта мысль промелькнула в сознании Онории и тут же исчезла, смытая волной чувственного наслаждения.

Она не могла ни о чем думать.

Поцелуи Девила действовали на какую-то потаенную, глубинную часть ее существа, она-то сейчас и диктовала свои условия. Поэтому Онории нужны были его томительные ласки, поэтому ее губы открывались сами собой, бесстыдно по зволяя Девилу проникать внутрь и пробовать ее на вкус сколько душе угодно.

Он не удерживал ее силой, но его страсть была крепче железных оков. Всем своим телом Онория ощущала исходящую от него энергию. Ей, нежной и слабой, хотелось дотронуться до твердых, налитых мускулов.

Этот поцелуй кружил голову, как тонкое вино, которое они только что пили, согревал, как солнечные лучи, заливавшие поляну. Онорией вновь овладело лихорадочное желание насытить его голод, обнять его, запустить пальцы в густые черные волосы. И оно нарастало с каждым ударом сердца. Она с трудом сдерживала свои руки, которые не желали спокойно лежать на плечах Девила, а порывались трогать, гладить, исследовать сильное мужское тело.

Поддавшись соблазну, Онория провела, кончиками пальцев по твердым мускулам, и они вздрогнули в ответ. Очарованная этим открытием, она повторила свой эксперимент.

Результат был неожиданным: теперь Девил целовал ее с неистовой, ненасытной жадностью. Мучительное, дразнящее ощущение близости привело Онорию на грань обморока. На мгновение их губы разъединились. Она судорожно вдохнула воздух, но Девил тут же, не дав передышки, снова завладел ее ртом. Потом его рука коснулась груди Онории.

Нежные движения длинных сильных пальцев вызывали у нее настоящий шок. Это было похоже на удар молнии, от которого по всему телу пробежал огонь, а груди налились тяжестью.

Онории уже не хватало воздуха, но Девил не собирался расставаться со своей добычей. Тогда она попробовала дышать его дыханием и поняла, что это возможно.

Головокружение вдруг прошло; от новых, неизведанных ощущений ее душа пела, по телу разливался сладкий жар.

Теперь Онория уже могла разобраться в себе, признать, что эта томительная дрожь, это возбуждение, пульсирующее в крови, пронизывающее каждый нерв, — не что иное, как желание. Желание ответить на поцелуй, прижаться к Девилу покрепче, обольстить его, зазывая все дальше и дальше, — сделать что угодно, только бы заполнить огненную пустоту внутри, потушить бушующий пожар.

Это потрясло и испугало Онорию настолько, что она нашла силы для сопротивления.

Девил сразу почувствовал, что добыча ускользает. Грудь Онории, пышущая жаром, по-прежнему была набухшей и твердой, но их близость, их внутренняя связь нарушилась. Это было очевидно. Девил слишком хорошо знал женщин, чтобы не заметить, как Онория борется с самой собой: старается подавить свое влечение, естественное желание отдаться, возникшее в ответ на его страстный порыв.

Он мысленно выругался. Онория причиняла ему ужасные страдания. Ему так хотелось скользнуть рукой под ее корсаж и показать, как все должно быть на самом деле и какие радости их ждут в будущем. Но Онория невинна, и этот крест придется нести еще долго. Девила утешало одно: он сам обучит ее искусству любви и останется единственным мужчиной в ее жизни.

Онория не ханжа. Она тянется к нему всем своим существом, он затронул самые глубокие струны ее женской природы. Мысль об этом доводила Девила до исступления. Она вполне созрела для того, чтобы быть соблазненной. Она будет принадлежать ему, и никуда ей от этого не деться.

Девил посмотрел на Онорию: ее ресницы затрепетали, потом взметнулись вверх; большие серые глаза еще были подернуты серебристой дымкой страсти.

— Имей в виду, я даю тебе четыре обещания. Услышав этот глухой, угрожающий голос, Онория растерянно заморгала. Девил зловеще улыбнулся.

— Я буду наслаждаться, глядя на твое лицо, когда ты в первый раз испытаешь наслаждение. — Он легонько коснулся ее губ. — Во второй и третий раз тоже.

— Наслаждение? — Широко раскрытые глаза Онории были полны удивления.

— Да. Я сделаю так, что внутри тебя взорвется огненный шар.

— Взорвется?!

— Это будет вселенский катаклизм. — Он погладил ее грудь, помассировал тугой сосок и, почувствовав ответную дрожь, заглянул прямо в глаза. — Доверься мне. Я знаю об этом все.

Онория затаила дыхание.

— И, в-четвертых, — продолжал Девил тоном, не допускающим возражений, — я обещаю потрясающую кульминацию.

Слегка отстранившись, он наблюдал за тем, как Онория в смятении обдумывает, что делать дальше. Наконец она откашлялась и спросила:

— Что еще вы себе пообещали?

— Я хочу видеть твое лицо, когда ты отдашься мне, — сурово ответил Девил.

Онория замерла. Все ее силы ушли на то, чтобы не подчиниться инстинкту, призывающему осуществить все, о чем говорил Девил, немедленно, сейчас же. Этот неожиданный порыв потрясал, но, увы, не вызывал страха. И, тем не менее, Онория знала: ее ждет другое будущее.

— Нет, я не выйду за вас замуж.

Она оттолкнула Девила. Он разжал руки, но тут же схватил ее за подбородок и повернул к себе.

— Почему нет?

— У меня есть свои причины, — надменно сказала Онория, пытаясь вырваться из этих стальных тисков.

— Какие же?

— Прежде всего потому, что вы — это вы, — ответила она, бросив на Девила мученический взгляд.

Он потемнел как туча. — Что это значит?

Заметив, что Онория собирается встать, герцог тут же предложил ей руку.

— Вы тиран, деспот и привыкли поступать как вам вздумается. Но со мной у вас ничего не выйдет. Я не собираюсь выходить замуж — ни за вас, ни за кого-либо другого.

Онория стойко выдержала тяжелый взгляд Девила. А тот продолжал хмуриться.

— Но почему? — На этот раз вопрос прозвучал менее агрессивно.

Подхватив зонтик, Онория направилась к экипажу.

— Это мое личное дело.

Ну конечно, подумала Онория, ему просто нужен наследник! Она оглянулась: герцог с корзинкой в руке шел следом. Вид у него был весьма серьезный.

— Пожалуйста, поймите: я не переменю своего решения.

Несколько мгновений Девил не сводил с нее глаз, потом закинул коврик и корзину в багажное отделение и вернулся к козлам. Онория ждала, что он поможет ей сесть в экипаж, но герцог лишь крепко обнял ее. гипнотизируя прозрачными зелеными глазами конкистадора.