К ним подошли Симон и Девил. Оказавшись под обстрелом проницательных глаз герцога, Онория приняла еще более равнодушный вид. Он слегка нагнулся и протянул руку; Мэри тут же направилась к нему. Девил взял ее на руки, и ребенок прижался к его плечу.
Онория смотрела на них, тяжело дыша. Острое, мучительное материнское чувство снова разбередило душу. У нее слегка закружилась голова.
Девил заявил, что пора отправляться по домам. Они распрощались. Когда миссис Хаулингс отвернулась, Мэри помахала Онории своей пухленькой ручкой. Та ласково улыбнулась и помахала в ответ.
— Идемте. Слиго, наверное, уже ищет нас.
Девил сжал руку Онории сильными теплыми пальцами и взял ее под локоток. Это прикосновение и успокаивало, и будоражило ее взвинченные нервы.
— Вы когда-нибудь занимались маленькими детьми? — спросил герцог, когда они приблизились к экипажу. Онория отрицательно покачала головой.
— В качестве гувернантки я занималась только девочками, которым оставался год до выхода в свет. Если в семьях, где я работала, были дети помладше, то они находились на попечении других, обычных гувернанток.
Девил кивнул и отвернулся.
По дороге домой у Онории была возможность спокойно все проанализировать. Результат, как ни странно, получился неплохим. Она проверила (руководствуясь советом леди Осбэлдстон) силу своего влияния на Девила, причем затронула самый болезненный для него вопрос — ее участие в расследовании убийства. Кроме того, она убедилась в том, что хочет иметь от него ребенка. Девил подходит ей лучше, чем кто бы то ни было, он способен развеять страхи, навеянные прошлым. И как приятно будет увидеть этого дерзкого тирана склонившимся у ее ног!
Осталось проверить еще один пункт, о котором упоминала леди Осбэлдстон. Хотя Девил с самого начала заявил, что женится ради постели, но означает ли это, что их связывает истинная страсть?
После случая на террасе Онория не подпускала его близко. Словечко «моя» лишило ее желания вновь испытать наслаждение. Но в последние три дня интерес этот пробудился с новой силой.
Уэбстер открыл дверь.
— Ваша светлость, если у вас найдется минутка, я хотела бы кое-что обсудить.
Высоко подняв голову, Онория направилась прямо в библиотеку, в логово дьявола. Девил смотрел ей вслед с непроницаемым выражением лица.
— Прошу меня не беспокоить, — приказал он Уэбстеру, отдавая свои перчатки.
— Слушаюсь, ваша светлость.
Отослав маячившего поблизости лакея, Девил вошел в библиотеку и плотно прикрыл за собой дверь.
Онория стояла у стола и постукивала пальцами о деревянный край. Услышав, как щелкнула задвижка, она повернула голову.
— Я собиралась поговорить с вами… что скажет высший свет, когда станет известно о моем отказе? Весьма волнующая тема для дискуссии!
— И это все? — поинтересовался Девил, приподняв брови.
— Да.
Он не остановился, но продолжал медленно приближаться. Онория нахмурилась.
— Бессмысленно закрывать глаза на то, что мой отказ вызовет большой шум. — Она так же медленно обогнула стол. — И вам хорошо известно, что это повлияет не только на вас, но затронет всю вашу семью. — Оглянувшись через плечо, Онория заметила, что Девил идет следом, и принялась расхаживать по комнате. — Не стоит внушать окружающим надежду.
— Так что же вы предлагаете? Онория подошла к камину.
— Вы могли бы намекнуть, что наша свадьба — дело еще не решенное.
— На каком основании?
— Откуда я знаю? Полагаю, вы достаточно изобретательны и сумеете придумать какой-нибудь предлог.
— Почему? — спросил Девил, спокойно глядя на нее.
— Что значит «почему»?
— Почему я должен что-то придумывать?
— Потому что… — Сделав неопределенный жест, Онория остановилась возле полок и уставилась на огромные фолианты. — Это необходимо. — Мысленно скрестив пальцы, она глубоко вздохнула и повернулась к Девилу. — Я не хочу, чтобы над вами смеялись
Как Онория и рассчитывала, Девил был всего футах в шести от нее.
— Не один я рискую быть осмеянным. А стыдиться мне нечего.
Онория надменно сузила глаза, не желая признавать, что попалась в собственную ловушку.
— Вы, вне всякого сомнения, — самый дерзкий, самый тщеславный… — Тут у нее перехватило дыхание.
— Вы закончили?
Этот вопрос был задан совершенно спокойным тоном. Герцог приподнял тяжелые веки, и их взгляды встретились. Онория с усилием кивнула.
— Хорошо, — сказал Девил, обняв ее и наклонившись поближе.
Как только их губы соприкоснулись, Онория зажмурилась и покрепче ухватилась за книжные полки, стоявшие сзади. Она едва сдерживала радость: зверь, сам того не заметив, попался в ловушку!
Трепет от сознания своей победы сменился дрожью чувственного восторга. Онория раскрыла губы, чтобы снова вкусить его страсть, пережить те упоительные ощущения, которые она уже не раз испытывала в его объятиях. Девил пошевелился и, как ей показалось, застонал. В то же мгновение его язык яростно вонзился во влажную пещерку рта, обследуя все ее уголки. Всплеск острого, мучительного желания поразил Онорию до глубины души. Девил незамедлительно воспользовался этим: неторопливые страстные движения его языка пресекали всякие попытки сопротивления.
Почувствовав древний как мир зов плоти, Онория откликнулась на него, но ей хотелось изведать большего. Ее пальцы скользнули по сюртуку Девила. Пуговицы, к счастью, оказались достаточно большими. Судорожно расстегивая их, она невольно отвечала на его поцелуй. Наверное, потому, что с той достопамятной сцены на террасе прошло слишком много времени. Изголодавшийся Девил был настолько опьянен желанием, одурманен сладким вкусом ее рта, что не сразу это заметил. Да, Онория не просто разрешала целовать свои мягкие губы — она впервые ответила ему. Не очень искусно, быть может, но с той решительной целеустремленностью, которая отличала все ее поступки.
Девил опешил от неожиданности. А Онория прижалась к нему еще крепче. Стряхнув с себя оцепенение, он взял все, что ему предложили, и потребовал большего. Потом он почувствовал, как ее руки скользят по его груди, ощупывая выпуклые бугры мышц. Тонкая ткань рубашки — плохая преграда для жадных пальцев!
Девил был воспламенен. Он попытался прервать поцелуй, но — увы! — Онория гладила его плечи, не выпуская из своих объятий. Кто был зачинщиком очередного поцелуя, так и осталось неизвестным. Застонав, Девил властно обхватил ее руками. Понимает ли она, что делает?
Онория, похоже, забыла о правилах приличия, которым ее учили. Значит, настало время увлечь свою жертву дальше. Преодолев остатки скованности, Девил беспощадно впивался в ее губы, не давая передышки. Потом потянул Онорию к большому креслу, стоявшему возле камина, расстегнул две последние пуговицы на сюртуке и сел, выжидательно приподняв брови.
Обуреваемая противоречивыми чувствами, она прочла в его глазах вопрос — вопрос, который он однажды уже задал вслух: насколько вы женщина? Ее разгоряченная грудь болезненно заныла. Глубоко вздохнув, Онория примостилась рядом с ним и распахнула полы сюртука.
Их губы слились в поцелуе. И вдруг Девил приподнял ее и усадил к себе на колени. В сознании Онории промелькнуло смутное воспоминание: казалось, все это когда-то уже было. Но она тут же отбросила глупую мысль. Да разве можно забыть это восхитительное ощущение близости сильного мужского тела? Эти стальные объятия? Эту прекрасную грудь, твердую, как стена? Она начала гладить мускулы, содрогавшиеся от каждого прикосновения.
Девил еще крепче прижал ее к себе и затеял утонченную игру с ее языком. Она ответила на этот чувственный призыв, парируя вызовы, и доверчиво приняла интимные возбуждающие ласки. Желание нарастало с каждой секундой. Рука Девила коснулась ее груди, и тело Онории выгнулось дугой. Длинные пальцы отыскали сосок, покружили вокруг него, а потом слегка сдавили, усиливая внутренний жар.