— В — вам что нужно? — он поразился, как неуверенно звучит его голос. — Что за глупости? Зачем вы держите этот нож?
— Вильям! Я так ждала тебя, Вильям, — отвечала она. Нотка разочарования сквозила в ее словах. — Почему ты не приходил так долго?
Грант, ломая спичку за спичкой, торопливо зажигал свечу. Пальцы, некогда сжимавшие пистолет, направленный на Булливанта, державшие его на мушке с покорно поднятыми руками две долгие как жизнь минуты — эти пальцы теперь непослушно дрожали. Осветив комнату, Грант почувствовал себя гораздо увереннее.
— Бросьте нож на кровать, — приказал он, — что вы собирались им делать?
— Я хотела убить тебя, Вильям, — произнесла Матильда.
— Зачем? — поразился Грант.
Она печально покачала головой.
— Это единственный путь… — она замолчала.
— Да мое имя совсем не Вильям, — снова начал Грант, — но что вы хотите сказать, говоря, что это единственный путь?
Она улыбнулась грустно и недоверчиво.
— Ты не можешь скрыть от меня свое имя, — сказала она. — Ты — Вильям Фаулшем. Я узнала тебя сразу, хотя ты так долго не приходил. Когда пришел он, — добавила она, показывая в направлении соседней комнаты, — Аннабель поверила, что он — Вильям. Я не мешала ей встретить его. Я знала. Я знала, что если подожду немного — придешь ты.
— Хорошо, оставим в покое мое имя, — Грант продолжал задавать вопросы, — но зачем, скажите, вам понадобилось убивать меня? Почему вы говорите, что это — единственный путь?
— Это единственный путь удержать мужчину, — ответила она. — Аннабель и я поняли это, когда ты бросил нас. Ты знал, как мы тебя любили, Вильям; ты обещал каждой из нас никогда не покидать нас — ты помнишь? Поэтому мы сидели здесь и ждали, когда ты вернешься. Мы ни о чем не говорили, потому что мы все знали.
— Вы хотите сказать, что собирались убить меня затем, чтобы я остался с вами, так? — настаивал Грант.
Матильда с нежностью посмотрела на брошенный нож.
— Это совсем не убийство, — сказала она. — Разве ты не видишь, что никогда не сможешь уйти отсюда? Ты останешься здесь навсегда.
Постепенно Грант начал кое‑что понимать; в его мозг вползла жуткая догадка.
— А что случилось с тем человеком, про которого Аннабель подумала, будто он — Вильям? — спросил он.
— Если хочешь, ты можешь посмотреть на него, — очень живо отозвалась Матильда. — Ты увидишь, какой он безмятежный и счастливый. Возможно, ты даже пожалеешь, что проснулся. Идем со мной.
Грант забрал нож и вышел следом за ней из комнаты. В коридоре, под дверью напротив, продолжала гореть узкая полоска света — путеводного: именно его Грант заметил с дороги. Матильда бесшумно открыла дверь и подняла свечу над головой. В этой комнате тоже стояла огромная кровать с пологом — на ней, вытянувшись, лежал мужчина с неухоженной, всклокоченной бородой. Лицо его было белым как простыни, на которых он лежал, и Грант с первого взгляда понял, что незнакомец мертв. Рядом с ним, у изголовья, выпрямившись в массивном дубовом кресле с высокой спинкой, сидела Аннабель. Когда Матильда и Грант вошли, она нахмурилась и предостерегающе подняла палец:
— Тише, — прошептала она. — Вильям спит.
Едва проблеск зари, словно указующий перст, раздвинул тяжелую пелену туч, в деревню Нидд, пошатываясь, вошел измученный, смертельно уставший человек; его сопровождал маленький белый терьер. Увидев на одной из дверей медную пластинку, человек с облегчением вздохнул и потянул шнурок колокольчика; это было все, на что ему хватило сил. Тотчас распахнулось окно, и из него высунулась взлохмаченная голова.
— Кто там, в такую рань! — простонала она. — Что там у вас?
Грант поглядел вверх.
— Я был на ферме в нескольких милях отсюда, — прокричал он. — Там мертвец и две сумасшедшие женщины.
— Мертвец? — переспросил доктор.
— Да, я видел его своими глазами. Моя машина сломалась по дороге, иначе я был бы здесь гораздо раньше.
— Я буду через пять минут, — пообещал доктор, закрывая окно.
Спустя немного времени оба сидели в докторском «Лендровере», направляясь обратно к ферме. Было уже совсем светло, небо понемногу прояснилось, и вскоре они остановились перед старым домом. На стук никто не ответил. Тогда доктор толкнул дверь и шагнул внутрь. Они прошли на кухню. Камин догорел, но Матильда и Аннабель так и сидели возле него в своих дубовых креслах с высокими спинками. В молчании они смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Обе обернулись, когда вошли доктор и Грант. Аннабель удовлетворенно кивнула.
— Это доктор, — сказала она. — Доктор, я рада, что вы пришли. Вы, конечно, знаете, что Вильям вернулся. Он вернулся ко мне. Он лежит наверху, но я не хочу будить его. Я сижу с ним и держу его руку; я говорю с ним, но он ничего не отвечает. Он спит так крепко. Пожалуйста, разбудите его. Я покажу вам, где он лежит.
Она вышла из комнаты, и следом за ней — доктор. Матильда прислушалась, как на лестнице затихают их шаги, и обернулась к Гранту; на губах ее снова играла прежняя странная улыбка.
— Аннабель и я не разговариваем друг с другом, — объяснила она. — Мы поссорились почти сразу, как ты ушел. Мы так долго не говорили с ней, что я даже забыла, сколько лет прошло с тех пор. Мне бы хотелось, чтобы кто‑нибудь сказал ей, что человек тот, из верху, совсем не Вильям. Мне бы очень хотелось, чтобы она узнала, что Вильям — это ты, и что ты вернулся ко мне. Садись, Вильям. Доктор ушел. Сейчас я разведу огонь и приготовлю тебе немного чая.
Грант сел, чувствуя, как у него снова начинают дрожать руки. Женщина смотрела на него с любовью.
— Тебя не было так долго, — продолжала она, — но я все время знала, то ты придешь. Странно, что Аннабель не узнает тебя. Иногда я думаю, что мы живем здесь слишком долго, и она потеряла память. Я рада, что ты привел доктора, Вильям. Теперь Аннабель узнает, что она ошиблась.
С лестницы послышались торопливые шаги. Вошел доктор. Он взял Гранта под локоть и отвел в сторону.
— Вы были совершенно правы, — мрачно сказал он. — Человек наверху — бродячий жестянщик; бедняга пропал около недели тому назад. Я думаю, он мертв по меньшей мере дня четыре. Кто‑то из нас должен остаться здесь, пока другой съездит в полицейский участок.
Грант порывисто схватил свою шляпу.
— Пойду вызову полицию, — сказал он.
Р. Четвинд-Хэйес
Пещера
— Нервы у вас как струны у пианино, — врач внимательно посмотрел на Джеймса. — Постарайтесь не перенапрягать их. Мне бы не хотелось вас пугать, но излишнее волнение, и… вы понимаете?
Джеймс молча кивнул.
— Съездите куда‑нибудь, отдохните, расслабьтесь. Только не перенапрягайтесь. Вы женаты?
Джеймс снова кивнул.
— Объясните ситуацию вашей жене: она должна понять, что сейчас вам необходим покой…
Джеймс улыбнулся, представив, как Лидия встретит такое известие: не волновать его, или он сойдет с ума от неправильного обращения.
— Я собираюсь съездить на машине в Корнуэлльс, — сказал он просто.
Врач нахмурился.
— Я не уверен, стоит ли вам в таком состоянии садиться за руль?
— В Корнуэлльсе все спокойно, — сказал Джеймс.
Вскоре после того, как проехали Ланстон, у них сломалась машина. Всю дорогу Лидия молчала и смотрела в окно; в Ланстоне она хотела остановиться и переночевать, но Джеймс наотрез отказался.
— Нам нужно успеть добраться до Лизарда, — сказал он, — у нас забронированы номера в гостинице, разве ты забыла?