— Что это доказывает, ты, наглый ублюдок? — проревел лорд Уитхемский. — Что ты некто иной, как грязный шантажист, который хочет повесить нам на шею незнакомую девчонку, о которой говорил Ричард? Что ты можешь погубить нас, если тебе в голову придет такая блажь? Что ты хочешь показать свое превосходство над нами?
«Может быть, вы не особенно нравитесь мне, лорд Уитхемский, — подумала Каролина, с отвращением глядя на красное лицо сэра Томаса, — но я не могу сказать, что вы не разобрались в характере моего драгоценного мужа».
— Могу ли я вмешаться?
Каролина посмотрела на виконта Харленского, выступившего вперед; манера его поведения была точно такой же, как в тот вечер у Альмаков: дружеской, открытой и до странности располагающей. Трудно было поверить, что его отцом мог быть такой грубый и неотесанный человек, как Томас Уилбертон. По правде говоря, больше всего он напоминал ей собственного мужа. Ее мужа, который теперь почему-то не выглядел таким уж уверенным в себе.
— Благодарю вас, — продолжал виконт после того, как Морган кивнул ему в знак согласия. — Прежде всего, мой друг, я должен поздравить тебя и выразить свое восхищение. Ты избрал замечательный и в высшей степени оригинальный способ доказать серьезность твоих намерений. Однако, поскольку тут присутствуют леди, я посчитал своим долгом вмешаться, чтобы тебе не пришлось приводить всех доводов. Я уже проинформировал своего отца о своем прискорбном грехе, и в обмен на твое молчание он согласился признать мисс Каролину своей пропавшей племянницей. Ведь это то, что ты пытался сейчас выразить, папа?
— Ублюдки! Вы все ублюдки! И это мой сын — мне следовало задушить тебя в колыбели! Твой друг! Жалкий шантажист, сукин сын, норовящий воткнуть нож в спину!
Каролина взглянула на леди Уитхемскую, сморкавшуюся в платок, и затем на графа, лицо которого стало еще более красным, а большие руки сжались в кулаки. Она не понимала. Она догадалась, что Морган хотел отомстить Уилбертонам. Но что за грех, из-за которого Морган затеял все это?
— Могу я заключить из твоих слов, что ты признаешь свою вину? Что твой отец согласен? — спросил Морган, одна бровь которого вопросительно поднялась.
— Да.
— И ты не собираешься это оспаривать? Ты не хочешь вызвать меня на дуэль?
— И снова ты прав, Морган. Я никогда не смог бы этого сделать.
Герцог, о чьем присутствии Каролина почти позабыла, медленно встал, затем поднял руки, как бы желая положить конец происходящему:
— Я не хочу больше слушать, Морган. Ты напрасно это сделал, а я напрасно согласился на это. Когда слышишь, как человек признает свою вину, это не помогает. Я думал, я надеялся… но это ничего не меняет. Я больше не могу этого слушать.
Не говоря больше ни слова, герцог вышел из комнаты.
Каролина видела, как Морган смотрит на отца: любовь — всегда предлагаемая и никогда не востребованная — светилась в его глазах. Каролина отвела взгляд.
Она вернулась к реальности. На что согласился граф? Какой грех признал за собой Ричард? Казалось, Морган и Ричард говорили на каком-то особом языке, известном только им двоим. Они разговаривали так, будто были очень близкими друзьями, понимавшими друг друга с полуслова, читавшими мысли друг друга и способными закончить фразу, начатую другим.
Через некоторое время Ричард вздохнул, затем продолжил:
— Разве у моего отца — у всех нас — есть выбор, кроме как согласиться на твои требования? Мотивы твоего поведения бывают не всегда понятны другим, Морган, но мы знаем друг друга достаточно хорошо, не так ли? Давай остановимся на этом ради общего блага. Я скажу тебе, что мы решили, и буду благодарен, если ты позволишь отвезти мою маму домой. Ведь с ней ты, конечно, не в ссоре?
— Примите мои извинения, мадам, — искренне проговорил Морган, поклонившись леди Уитхемской, — но при военных действиях неизбежны жертвы среди мирного населения. Для подтверждения этой мысли я мог бы указать на своего отца, но, как вы видели, он уже ушел врачевать свои собственные раны. Ричард?
— Спасибо, Морган. Пришла пора рассказать тебе, о чем мы договорились с отцом. Мы устраиваем большой прием на следующей неделе, во время которого представим твою находку, твою мисс Уилбер как леди Каролину Уилбертон. Мы будем улыбаться и делать вид, что очень рады ее возвращению в лоно семьи. И мы проследим, чтобы она получила все поместья и деньги, предназначавшиеся для нее ее отцом, седьмым графом. Мы станем почти нищими, но выполним условие. Ведь ты хотел именно этого, Морган, затевая свой спектакль? Увидеть Уилбертонов разоренными и опустившимися?
Морган слабо улыбнулся.
— Нет, Ричард, — проговорил он тихим, искренним тоном. — На самом деле я хотел, чтобы ты умер. — Морган казался смущенным растерянным, даже пристыженным. Каролина больше не могла на него злиться. — Я всегда был в этом уверен… но теперь знаю: это не то, чего я действительно хотел.
Морган открыл дверь, соединявшую его комнату с комнатой Каролины, думая, не пригнуть ли ему голову на тот случай, если Каролина вздумает запустить в него фарфоровую статуэтку. Несколько раньше она выглядела достаточно разъяренной, чтобы застрелить его. В тот момент она стояла рядом с ним, наблюдая за поспешным отъездом Ричарда и его родителей.
Он это сделал. Превратил сироту из приюта, служанку из сумасшедшего дома — в леди Каролину Уилбертон.
Глупец! Глупец! Глупец!
Этим дело не кончится. Оно еще очень далеко от завершения. Он знал, что Ричард разгадает эту затею относительно Каролины Уилбер. На это он, собственно говоря, и рассчитывал. Но он грубо ошибся в Ричарде. Своей капитуляцией он вырвал инициативу из рук Моргана и передал ее лорду Уитхемскому.
Теперь, поскольку граф собирался признать ее, Каролина попадала под опеку единственного человека в Англии (который был кровно заинтересован в ее смерти), несмотря на то, что она была женой Моргана, ибо она была несовершеннолетней. Их брак мог быть (и скорее всего будет) признан недействительным. Уитхем становился законным опекуном Каролины, ее ближайшим родственником и наследником. Конечно, Каролина, его любимая племянница, погибнет в результате несчастного случая не позднее чем через шесть месяцев после большого приема, который, по словам графа, планируется провести в ближайшее время.
Почему он не предвидел этого? Почему он был так уверен в себе?
Морган всегда чувствовал, что его замысел может представлять опасность для Каролины, если что-нибудь пойдет не так. Но только теперь, когда Ричард обыграл его, согласившись на все условия, он понял, что сделал.
— Вот ты и явился наконец, мой маркиз-идиот, — обратилась к нему Каролина. — Скажи мне, теперь ты счастлив? Теперь ты добился того, чего хотел, не так ли? Меня признают леди Каролиной. Если мы не поверим Персику, а поверить ей может только кретин с бараньей головой, потому что эта женщина готова поклясться в чем угодно, если решит, что сможет извлечь из этого выгоду. Но вернемся к нашему делу. Боже милосердный, означает ли это, что я буду представлена королевскому двору? Полагаю, что должна поблагодарить тебя за то, чему ты меня научил, поскольку принц-регент едва ли захочет, чтобы его каждый вечер кормили палтусом. Значит, у меня будет собственный экипаж и три дома, хотя жить я смогу только в одном. Каждую неделю я буду шить себе новое платье и ездить к Альмакам, у которых подают отвратительный лимонад. А что будешь делать ты, мой любезный супруг? Станешь ли ты одним из моих ухажеров? Конечно, если я буду жива. Уж об этом-то ты должен был подумать, ты так не считаешь? Я подумала. Мне о многом пришлось подумать за последние часы. Граф Уитхемский не станет плакать на моем плече от умиления по поводу того, что его племянница вернулась из могилы, или я чего-нибудь не понимаю? Но мне кажется, что он уже готовит для нее новую могилу.
Морган посмотрел на свою жену, сидевшую на широкой кровати с Муффи. Одетая в белоснежное домашнее платье, она выглядела мягкой и трогательной, как кошечка, но ее укусы были очень болезненными. Она смотрела в корень, видела самое существо дела, шла ли речь об угрозе ее жизни или о клятвах Персика О’Хенлан. Он не был удивлен. Разве он не понял с самого начала, что она была сообразительной девчонкой, схватывавшей все на лету, как обезьянка? Каролина была понятлива. Она поняла даже то, что он утратил контроль над ситуацией.