Повисла нехорошая пауза. Потом женщина в белом взяла в руку что-то такое же, что было у демонов с белобрысым предводителем. Она потыкала пальцем в эту штуку, а потом приложила ее к уху. Через некоторое время произнесла:
– Павел Аркадьевич, я вам сейчас девочку пришлю, посмотрите ее, пожалуйста. У нее странные последствия от удара головой об пол. Я бы не назвала это простым сотрясением.
***
После посещения целительницы демон с демоницей свели меня по лестнице и одели в очень странное что-то.
– Это точно ее куртка? – беспокоился пустынный демон.
– Я номерок взяла из ее сумки! – демоница посмотрела на него, как на несовершенного, – Ты такси вызвал?
– Такси?! А кто будет платить? У меня таких денег нет. Это же на Юго-Западе Москвы, а мы на Северо-Востоке. Еще и в области, если что!
– Ты совсем уже! Даше плохо!
– Я понимаю, только денег у меня нет. Давай лучше позвоним ее родителям.
– Куда ехать?
Мы все вздрогнули и обернулись. Я улыбнулась. Правда, этот предводитель демонов очень хорош собой. Было в нем что-то такое противное, но эта червоточинка лишь притягивала.
– Иди куда шел, – ответил за всех нас пустынный демон.
– Ну-ну… – тот ухмыльнулся и пошел к выходу.
– Ты нормальный? – демоница дернула приятеля за рукав, а потом крикнула уходящему предводителю, – Романов! Дашу нужно отвезти в больницу.
Он остановился, обернулся:
– А что с ней?
Демоница пожала плечами:
– Никто не знает. Психологи будут разбираться.
Он вернулся, и на мгновение стал до смешного встревоженным мальчишкой, который разглядел плывущего на него крокодила. Вернее, не так. Который разглядел крокодила, стремительно подплывающего к его матери. Вот какое лицо было у этого парня.
– Настолько все плохо? – выдохнул он.
Демоница кивнула. Предводитель взял меня за руку, и я нет, не ошиблась, ощутила, как его большой палец погладил мою ладонь. Какие свободные тут нравы. Я резко отдернула руку.
– Я отвезу, – у предводителя щеки покраснели. Ну надо же, кажется не такой уж он и непробиваемый урод.
Глава 3. Даша.
Время шло, а парочка у дверей все торчала лбами в пол и пятыми точками к потолку. Я уже начала подумывать, уж не пнуть ли мне парня. С девчонкой же сработало, она даже из-под кровати вылезла, так может и этот очнется. А то, похоже, он впал в оцепенение. Я оглянулась на змею. Может снизойдет и все-таки посоветует что-то дельное? Хотя… языка-то их я все равно не понимаю. Вот угораздило же так попасть! Как он там говорил? Я склонила голову на бок и постаралась воспроизвести по памяти:
– Метёт каа нефертити…
Парочка разом дернулась. Оба резко сели на колеях и уставились на меня с синхронным удивлением.
– Каа метёт хорошо! – добавила я от себя и показательно развела руками.
Парень икнул, а голая девчонка снова попыталась разреветься, но он отвесил ей легкий подзатыльник, и она передумала. Я не могла не нахмуриться. Бить девушек, по-моему, гадко. Даже таких странных, с противными голосами и склонных к истеричному подвыванию. Но эффект мне понравился. И пока я боролась с противоречивыми чувствами, этот скорый на расправу красавчик поднялся на ноги. Во взоре его больше не было ни страха, ни почтения. Один интерес. С ним он и пошел ко мне позвякивая браслетами на ногах. Да, на лодыжках у него тоже болтались браслеты. А вот обуви не было. Странное все-таки место.
Он остановился так близко, что я почувствовала исходивший от него приятный запах. Не сладко, а именно по-мужски терпко с едва уловимой кислинкой. Надо же, кожа его лоснилась, словно в нее часа два масло втирали в массажном кабинете. Он наклонился ко мне и спросил на своем:
– Рекс нек пер мен? (Как тебя зовут?)
А я хлопнула глазами. Потом вспомнила, что обычно делают киношные путешественники, когда хотят произвести впечатление на аборигена. Я радостно, пожалуй, даже чересчур радостно улыбнулась и, приложив руку к груди, произнесла громко и отчетливо:
– Даша! А ты?
Тут я очень осторожно коснулась пальцами его груди. Нет, ну только совсем тупой не догадается. К сожалению, мне достался как раз такой экземпляр аборигена. Он удивленно вскинул брови и проговорил:
– Рекс нек ахФксеф не? (Ты меня понимаешь?)
Я запретила себе вздыхать и закатывать глаза. Потому что аборигены разные бывают. Может он хорош в стрельбе или танцах, а думать, ну просто не самая сильная его сторона. К тому же он очень красивый. Так что ему простительно. Я снова приложила руку к груди и терпеливо повторила:
– Даша!
Потом тронула его грудь пальцами и тут он вдруг накрыл их своей большой и теплой ладонью. Наши глаза встретились.
«Плевать, – подумала я, – Этому миру я прощу все. И лысую голову, и дурной язык, который даже слушать тяжело, до того в нем много согласных. А уж как его говорить, и представлять не хочу. Но этот парень стоит тысячи неудобств!».
А потом он еще и улыбнулся. Да так по-доброму, что у меня под ложечкой засосало.
Я тоже ему улыбнулась, чувствуя, что между нами зарождается что-то светлое и прекрасное. В моем животе проснулись бабочки и слегка встряхнули крылышками. Я даже забыла, что лысая и в общем-то малопривлекательная. С такой нежностью он смотрел на меня. Потом разогнулся и гаркнул девчонке совсем другим, деловым языком. Коротко, но емко. Она подскочила с колен и понеслась в гардеробную.
Красавчик осторожно ухватил меня под локоток и потянул со стула. Я подчинилась. Уже поняла, что девчонка унеслась в гардеробную не просто так. Наверняка, мне предложат одеться. И все же… я снова приложила руку к груди, и, заглянув в его темно-карие, обрамленные густыми ресницами и подведенные снизу глаза, повторила с чувством:
– Даша!
И требовательно прижала пальцы к его груди, взглянув с очень внятным вопросом. Даже голову набок склонила.
Он вздохнул, а когда улыбнулся, на щеках его обозначились ямочки.
– Ахмес.
Получилось! Моего красавчика зовут Ахмес! Какое звучное имя!
Он легонько направил меня в сторону гардеробной. И я послушно пошла. Ну а что, дело-то хорошее, правильное. Лысой и в простыне он меня, конечно, уже видел, так что теперь любой образ воспримет как чудесное перевоплощение. Я только об одном молила, чтобы моей одеждой не стал веночек из пожухлых цветков. К такому я пока точно не готова. Но все обошлось. Платье мне досталось вполне приличное. Даже почти не прозрачное. Слегка расшитое золотой нитью, а потому поблескивающее в солнечных лучах. От парика я попыталась отказаться, но девчонка проявила удивительную настойчивость.
Она уже поняла, что между нами вербальная пропасть, а потому говорить не пыталась. И меня не спрашивала. Все показывала и даже доказывала жестами. Вот этими самыми жестами она поведала, что без парика ходить очень плохо. Что окружающие воспримут меня, в лучшем случае, ненормальной. В худшем, радикально настроенной профурсеткой, злостно попирающей традиционные ценности общества. В общем на пятом пассаже из жестов и мимики я сдалась. К счастью, девчонка позволила мне самой выбрать парик. И я нашла самый жалкий, короткий, состоящий из толстых косичек, с закрепленными на концах толстыми золотыми кольцами. Девчонка поджала губки, но перечить не стала. Надела мне на голову эту дрянь и затянула его лентами на затылке. Я ожидала худшего. Но пах он не так чтобы ужасно, как раз наоборот, создавал вокруг меня кокон из приятного цветочного аромата. Из украшений девчонка предложила мне золотое колье тонкой работы, которое походило на кружево с вплетенными в него алыми камушками. Наверное, рубинами. В комплект к колье шли браслеты на обе руки. На ноги она нацепила мне много тонких золотых колец, которые при ходьбе шуршали и тренькали. Обуви мне не досталось. Наверное, в этом мире все ходят босиком. Полы у них тут красивые, нечего их ботинками портить. Потом девчонка усадила меня на стул, и в руках ее возникла штучка откуда-то мне очень знакомая. Маленькая деревянная фигурка девушки, держащий красную коробочку в виде бутона. Девчонка поддела пальцем крышечку, та отъехала в сторону. А внутри нее оказалась черная вязкая субстанция. В другой руке она сжала палочку и обмакнув ею в черную пасту потянулась к моему глазу.