Я озадаченно почесала нос, вокруг снова заклубились белесые мучные облака.
— И что теперь с ним делать? — протянула задумчиво, глядя, как Нелька со смесью любопытства и недоверия на бледном личике подкрадывается к павшему бородачу.
— Эм… покормить? — неуверенно протянул Сэлиней. — Думаю, уж это его наверняка утешит.
И я бы согласилась, но:
— Ты чего? Отдать ему мой бисквит? Да я с голодухи кого-нибудь покусаю при таком раскладе, или еще хуже — похудею!
— Кого-нибудь? — съехидничала блондинка и с видом экспериментатора ткнула гнома ложкой в живот. Живот пошел волнами, банши ткнула еще раз.
Самое неприятное — как ни голодна я была, кушать в таком жутком «послечиховом» виде считала откровенно невозможным. Пришлось разруливать положение.
— Нелли, будь так добра, сделай мне одолжение.
— Мм?
— Прекрати мучать несчастного гнома! Еще немного, и ты ему дырку в пузе проковыряешь!
Банши мгновенно отпрыгнула от бессознательной жертвы её экспериментаторских поползновений и смущенно потупилась, спрятав орудие преступления за спину. Увы, она не учла, что пребывала в полупрозрачном состоянии, и потому ложка прекрасным образом просвечивала сквозь тело любительницы синих яиц.
— Народ, — я осторожно почесала за ухом и с удивлением уставилась на смесь жидкого меда, изюма и темных ядрышек догарки, крупы вроде гречишной с планеты Коя, на собственной руке. — У меня есть два предложения и один вопрос.
Сэл с готовностью шагнул ко мне:
— Да?
— Если я правильно поняла из вашей… хм… беседы, уже утро?
— Почти, — откликнулась Нелька. — До начала новой рабочей смены часа полтора осталось.
— Вот это я поспала так поспала…
— Стоп! — гарн нахмурился. — Мирта, хочешь сказать, после моего ухода заснула и встала только сейчас?
— Ну-у… вроде того. А что не так?
— Если тебе свойственно посреди дня отрубаться и спать по шестнадцати часов кряду, ничего, — не скрывая скептического настроя и тревожности в голосе, произнес механик.
— Я растерянно моргнула. Шестнадцать часов? Эм…
— Ага, судя по твоему виду, такие затяжные сплюшные марафоны ни кшорти вообще, ни тебе в частности не свойственны, — сделал гарн правильный вывод. — Так в чем дело? Неужели установление ментального контакта настолько истощило организм? Ты, кажется, чувствовала себя хорошо и выглядела прекрасно. По крайней мере, когда я от тебя уходил. Нет, я понимаю, изготовленный для тебя браслет действительно сложнее стандартных устройств связи, но я все проверял! Таких последствий быть не должно бы и…
Я уже открыла рот, чтобы успокоить всполошившегося Сэла и рассказать ему о втором браслете и ментальном контакте с Улянем, но осеклась. Как ни тяжело мне видеть гарна таким обеспокоенным, все же открывать ему все свои карты было бы глупо.
— Да ладно тебе, — фыркнула небрежно, — подумаешь, проблема! Вдруг, организм так на стресс среагировал? Все же первое космическое путешествие, да еще в подпространстве. Поводов для нервного напряжения у меня и до того было немало, а в последние дни и вовсе — караул. Скорее всего, просто все сложилось в одну кучу, и вот результат. И, в конце концов, ничего сверхъестественного в том, что я так долго спала, нет. Не сутки же!
— Да, но…
— Никаких «но»! Сейчас бородатый очухается и непременно набросится на мой завтрак, задуманный как ужин. И хуже всего — сейчас я еще могу ему в этом отказать, а после вежливость не позволит. Сэлиней, убери куда-нибудь этого сверхчувствительного толстопузика, а?
— Но я…
Не слушая возражения гарна, я посмотрела на блондинку.
— Нелли, я в комнату, приводить себя в порядок. Если тебя не затруднит, перенеси туда бисквит, чтоб никто из членов экипажа на него не покусялся. Тьфу! Не покушался, в смысле. Сэл, ты ведь не против поесть в моей каюте? Заодно обсудим все в спокойной обстановке, да и рецепт лиянский уточним, а Нелли продукты подготовит. Как вам такой план действий?
К моему огромному облегчению, возражений не возникло, и я бодро потрусила в сторону своей комнаты, стараясь не слишком сильно «пылить» при ходьбе. В каюте, подхватив рюкзак двумя пальцами, протопала в душ, чтобы спустя четверть часа выйти оттуда чистенькой и бодрой.
От утренней, вернее ночной, головной боли и следа не осталось. Из неприятных ощущений со мной пребывал только голод. В желудке натурально маршировали толпы озверевших ферментов, жаждущих немедленно что-то переварить. Кажется, еще чуть-чуть, и они начнут возводить баррикады и скандировать революционные лозунги по типу: «Хлеба народу! Долой узурпаторов! Хлеба, сахара, жира и мяса! И побольше, побольше…»