Я испугалась. Нас как-то быстро развели по разным углам. Кто-то меня на лавку посадил. Впихнули тряпку, чтоб можно было вытереть кровь. Грукт торговался с переводчиком. Долго, упорно. Ему отпускать меня никак не хотелось, но звон монет сыграл над здравым смыслом. Монетки из кошелька легли на стол аккуратной кучкой. Мне же стало противно. Почему опять меня кто-то продавал? Я ведь свободной родилась. Но сама согласилась с ними пойти. Так что чего теперь спорить? Возмущаться? Сама ведь виновата.
— И что будет дальше? — я сидела на санях в сарае. Рядом фыркали и рычали дугарны, которые меня поразили в первый раз, когда я оказалась на постоялом дворе. Их здесь активно использовали в качестве тягловой силы, заставляя возить сани и телеги.
— Дождемся, когда погода наладиться, продадим товар и поедем дальше, — ответил Рыжий. — Тебя звать как?
— Лета.
— Гиль. Давай умывайся. Я после этого тебе ссадины обработаю.
Пришлось слезать с саней и идти к ведру с холодной водой. В сарае стояло семь саней. Дугарны стояли в стойлах. Около печки сидел мужчина и курил трубку. Он без особого интереса посмотрел на меня. Кровь на руках, на лице. Нос опух. Дышать было тяжело. В сарае зашел лекарь. Чего-то сказал Гилю. Тот довольно быстро пошел к выходу из сарая. Я же вернулась к саням. Села на их край. Холодно. На душе какое-то отупение. Лекарь достал мазь. Я как-то не ожидала, что он сразу решит нос мне намазать. Когда к моему лицу потянулись чьи-то пальцы, я машинально отпрянула назад. Потеряла равновесие и упала на тюки, что лежали на санях. Он же словно не заметил этого. Начал нос мне мазью мазать. Вроде и сама могла бы с этим справиться, но лекарь так не считал. Наверное побоялся, что слишком много дорогой мази возьму. Вот и не доверял. Мазь действовать начала сразу. Боль прошла. Вместо нее пришел легкий холодок.
— Спасибо, — сказала я, выбираясь из саней и опять садясь на край. Ответом мне было лишь пожимание плечами.
Он убрал мазь и сел рядом. Достал трубку. Начал набивать ее табаком. После этого щелкнул зажигалкой, которая представляла собой железную коробочку. Едкий горький дым заставил меня закашляться. Противно. И чего только здоровье гробят? Дугарн с любопытством, что написано было на страшной морде, подошел к нему. Лекарь потрепал его по голове, которая была закрыта густой шерстью. Тот довольно фыркнул и крутанул хвостом. Присел на задние лапы. Странное существо. Хотя, может оно считает себя привлекательным, а я для него кажусь странным.
Время словно остановилось. В сарае было прохладно. Изо рта шел пар. Ноги начали мерзнуть, как и руки. Моя шубейка осталась в доме. В теплой кофте долго находиться в сарае было холодно. И как я планировала побег осуществить, когда уже сейчас мерзла? Пришлось обнять себя за плечи, чтоб согреться. Лекарь косо на меня посмотрел, но ничего не сказал. Ушел. Пришлось подойти к печки. Только все равно холодно. Спину обдувало сквозняком. Вернуться в дом? Там Грукт.
— Знаешь сколько хозяин столовки запросил за твою шубейку? На такие деньги можно купить нормальную куртку еще и сапоги к ней. Даже на шапку хватит. Жадный какой, — сказал Гиль. — Поэтому придется тебе пока в мужской походить. Другую я не нашел. Как и женских сапог. Только валенки. Но еще добыл платок и шапку красивую.
Он отдал мне сверток с одеждой. Я ушла в стойло, чтоб переодеться. Куртка была кожаной, подбитая мехом, но короткой. Валенки были обычные, как те, в которых я ходила. Шерстяной белый платок и серая шапка, обшитая красным стеклярусом.
— Спасибо, — выходя, ответила я.
— Вот, на человека походить стала. Сейчас нос пройдет, шишка спадет, так и вовсе красавица будешь, — довольно сказал он. — А потом я тебе нормальную одежду найду. Тут деревенька небогатая. Нечем обменяться. К старосте заглянули. Договорились, что вечером заглянет к нам. Возьмет товар, который нужен деревне. Так что завтра с утра поедем.
— Куда?
— Дальше. У нас путь довольно длинный, — ответил Гиль. — Но к середине зимы должны будем вернуться домой. Пойдем обедать.
— Страшно.
— Теперь бояться нечего. Никто тебя в обиду не даст, — хмыкнул Гиль. — Да и хозяину сейчас не до нас. Ему еду готовить надо. Работы много.
Обед. Вкусный наваристый суп с гренками из подсохшего хлеба. После холода это казалось райской едой. Торговцы о чем-то переговаривались на своем языке. До столовой добрались местные. Метель пошла на спад. Теперь можно было спокойно заниматься своими делами. Если бы я осталась у Грукта, то теперь ушла бы на реку. Хотя, до проруби добраться было проблематично из-за сугробов.