— Да говорим про жизнь и молодежь, — сказала Дира. — Вот скажи, тебе сложно было принять местные правила? Я огрызалась лет пять.
— Боялась собственной тени. Когда меня сюда привезли, то я забралась на чердак и сидела там в дальнем углу, выбираясь только в туалет. Таким зверем была… И никто не мог убедить, что я здесь не грязь. Долго жила в племени, где меня за проклятую считали. Родилась я не в тот день. Вот совсем не тот, какой нужен был. По местным поверьям.
— Жуть, — не выдержала я.
— А у меня на руке пятно. Я с таким родилась. Так меня в деревне считали нечистой. Боялись, что я проклятье и несчастье приношу, — сказала Нига. — Так убедили, что я долго не могла поверить, что никаких злых талантов у меня нет. Все Филю грозила, что если он меня не оставит в покое, то его семь раз по семь несчастье настигнет. Он тогда только рассмеялся. Сказал, что ничего не боится. Хоть много-много несчастий.
— А вы вместе, — сказала я.
— Да. Они тогда обоз в дальние страны отправили. Я ехала два лета и две зимы с ними. И тут оказалась. Но пока ехала, смогла язык выучить.
— Как ты там еще жениха себе не нашла? — спросила ее Дира.
— Не приглянулся никто. Они все мрачные были. Я их боялась, — ответила Нига.
— Вот сколько раз ты слышала слова, что здесь бояться нечего? — спросила меня женщина в дубленке. — Постоянно тебе говорят. А ты все равно не веришь. И не поверишь, пока кто-то не придет и не объяснит это тебе на пальцах. Заодно и сердце заберет. Так было и так похоже будет всегда. Мы все в такой грязи были, что голова отказывает понимать другую жизнь. Кто-то считает, что ее недостоин, другие приезжают сюда с завышенными ожиданиями, третьи с планами. Но все сталкиваются с одной проблемой — научиться жить. Без злости и жестокости. Тут такие люди, что не получится жить иначе.
— Но не все могут справиться с прошлым, — заметила я.
— Ребята так давно этим занимаются, что уже сразу видят, кто приживется у нас, а кто нет. Не ко всем подходят с предложением поехать, — ответила Дира.
— А пока жить не научишься по местным правилам, никто не отпустит тебя в семью. Там свои сложности. Надо найти общий язык с человеком, с которым придется жить очень долгое время. Для этого и учат вас находить общий язык с окружающими. Разные люди, разные возраста. Нужно уметь держать себя в руках, оставаться собой, достойно отвечать и при этом никого не обижать. Лучше этому здесь научиться, чем столкнуться с проблемами в городе, — сказала Нига.
— Серьезный подход, — сказала я.
— Только он многим не нравится. Только время показывает, что он правильный, — усмехнулась женщина в дубленке. Она повернулась к Дире. — Как поживаешь? Ты отсюда перестала выходить.
— Ноги болят, Кильта. И лекари ничего сделать не могут.
— Надо кого-нибудь на танцы позвать, так сразу ноги пройдут, — усмехнулась Кильта.
Нига закончила раскладывать белье и вышла из комнаты. Я пошла к себе. Слабость. Хотелось немного прилечь и отдохнуть. Ломать свое представление о мире. Это сложно. Я проходила мимо комнаты Ружа, когда он разговаривал с Нигой.
— Я сам виноват. Оскорбил ее. Раньше себе такого не позволял. Она и взбесилась.
— Так нельзя себя вести. С ее стороны — это ошибка. Я увеличу дни на обучение.
— Ты же знаешь, что они потом приходят в себя. Тяжело, но приходят. И я хочу, чтоб она продолжала ко мне приходить. Пусть злиться и приходит. Мы найдем общий язык.
— Ты уверен в этом? — спросила Нига.
— Она мне мою напомнила. Темпераментная была. Я ее всегда с роувом сравнивал.
— Милая у тебя жена была.
— Как рявкнет, так рявкнет. Мне-то что? Я и пострашнее видел в этой жизни, чем вздорная баба, — рассмеялся Руж.
Я прибавила шагу. Подслушивать нехорошо. Даже случайно, но… Они прощали слишком многое. Оправдывали нас. Относились как к заболевшим, которые не понимают, что они больны, но потом обязательно поправятся. Доброта. От нее сложнее защититься, чем ото зла. В последнем случае выставляешь щиты, прячешься, огрызаешься в ответ, защищаешься, а чем ответить на добро? Только слезами и непониманием. Можно долго прятаться от руки, которая хочет всего лишь погладить, пока не сломаешься, пока не поверишь, что можно не жить под забором, а жить в доме. И тогда… Тогда сломаешь, начнешь доверять, а вместе с доверием придет и вера в людей. Вера в себя. Что зверя нет, а есть человек, к которому изначально относились как к равному.
Я себя не теряла до такой степени. Пусть и была чернушкой, но в зверя меня судьба не превращала. Девчонкам повезло меньше. Они были дикими зверями, которые по какой-то случайности попали в дом и не знали, как себя вести в этом доме. Их же пытались научить этим правилам. Они не понимали, злились. Только рука все равно гладила, надеясь, что рано или поздно зверь уйдет.