— Я и не знала, что здесь такое есть. У меня всего пять иголок. Тут же и шило есть. Я хоть кожей и не занимаюсь, но все равно пригодиться. Думала еще и куртками заняться, но там сила нужна. Руки крепкие. У меня они слабые. Да и работы много. Проще рубашки шить и платья. Я не говорю, что пытаюсь уйти от сложной работы. Просто, мне кажется, что надо выполнять хорошо свою работу. Если не получается что-то и ты понимаешь, что это не твое, так зачем материал портить? Чтоб кому-то чего-то доказать? Никому ничего доказывать не хочу, — сказала я. Фегле молча ел похлебку. — Я чего-то разболталась. Извини.
Он даже с ложкой замер. Почему-то удивленно посмотрел на меня и отрицательно покачал головой. И чего это? Его не раздражает моя болтовня?
— Я… Просто глупо как-то вышло с этой ерундой и страхами, — сказала я. — Спасибо, что палец починил. Даже не болит больше.
Он кивнул. Отставил пустую тарелку в сторону. Посмотрел на часы. Я отнесла наши миски и вернулась с двумя кружками местного компота из ягод и пряных трав. Молчание, которое не давило. Наверное это был единственный человек, с которым было комфортно именно молчать.
— Слушай, а Дин. С ним все в порядке? — вспомнила я. Совсем про него забыла. Фегле утвердительно кивнул. — Я хотя его и не знала почти, но он был из моего прошлого. Вместе здесь оказались. Только с каждым днем прошлое забывается. Кажется каким-то сном. Наверное, защитная реакция. Постоянно думаю о каких-то делах, чтоб заполнить дни. Хотя, какие тут дела? Вроде все просто и предсказуемо. Я только не знаю, как пройдет очередной праздник, — сказала я. Он ответил улыбкой и каким-то пониманием в глазах. — Но так-то жизнь вполне спокойная. А я какую-то суету развожу. Доходит до того, что я так себя загоняю, что валюсь в кровать и засыпаю сном без сновидений. И думать не получается. Ни о прошлом, ни о будущем. Остается только настоящее, которое понятно. И опять я тут разговорилась.
Я быстро допила свой компот. Фегле положил свою руку на мою. Растерянность. Он же просто ее пожал и ушел. Мне же оставалось лишь думать, что это было.
На следующий день я с утра пошла на перевязку к нашему лекарю. Дежурил Филь, который и посмотрел мою руку.
— Сегодня еще с повязкой походишь, а завтра можно будет снять, — сказал он.
— Это хорошо. А то неудобно, — ответила я, зажмурив глаза. — Филь, а почему не принято, чтоб до подарков женихи с невестами разговаривали.
— Некоторые слова знают, которые заговорить могут.
— Ты про шепот?
— Можно и шепотом их обозвать, — сказал Филь. — Какие-то слова заставляют успокоится. Есть слова, чтоб злость вызвать. Их обычно воины произносят перед боем. Одни слова страх подавляют. Другие его призывают. Можно и симпатию вызвать. Поэтому и запрещено разговаривать, чтоб никто не навязывал эту симпатию. Были случаи, когда особо нечестные находились. Но сейчас за такое свадьбу неправильной считают. Не признают.
— Интересно. А потом, после свадьбы, муж на жену влияет такими словами?
— Зачем? Это же все обман. Их действие короткое. А жить вы будете долго и вместе. Проще не усложнять себе жизнь и найти человека себе по душе, — ответил Филь.
Гипноз? Похоже на то. Я спустилась в столовую. До рабочего дня было еще время. Можно было не торопясь позавтракать. Чем мне нравилась работа, так это тем, что мне можно было не давиться пустой кашей, а получать нормальное питание. Девчонки же, которые работать не пошли, а остались помогать в доме, жили на минималку и подарки. Может это все и хорошо, только я предпочитала независимость.
Фегле уже сидел в столовой. Жестом пригласил меня подсесть к нему. Почему бы и нет? Так хотя бы не буду косых взглядов замечать. Отвлекусь. А то порой казалось, что любители каши так и норовят носом в мою тарелку залезть. С Фегле можно было помолчать…
— У вас странные правила. Вроде все понятно. Первые полгода женщины привыкают к пещерам, выполняя работу на кухне, по дому и ухаживая за пожилыми. Но потом почему мы должны оставаться в одном доме? Продолжать жить в одной комнате? Почему нельзя жить независимо, отдельно, как и неженатые мужчины? Вы же в своих домах живете и не спите все в одной комнате, — сказала я. — Если только специально нас ставите в такие условия, чтоб побыстрее нас заставить на чье-нибудь предложение согласиться. — Почему-то мои слова вызвали его смех. Вроде ничего смешного не сказала. Так ведь, просто мысли вслух. — Самое плохое, что здесь и сбежать некуда. Мы спим, а внизу народ все равно есть. И на чердак то и дело кто-то залезает. Про кладовку я молчу. Туда все заглядывают. Приходится спать в общей комнате. Там же шить. Не мне правила менять, но мне кажется это нечестно.