— Конечно, княжна. Только давайте сначала я помогу вам разоблачиться? — предложила горничная в ответ на мои вопросы, и я согласилась. Платье было невероятно тяжелым — я в полной мере осознала это, только когда осталась в нижней шелковой сорочке и чулках и почувствовала невероятное облегчение.
Девчушка окликнула:
— Даянка!
В комнату тут же заскочила вторая девочка. Она была чуть помладше, но очень похожа на первую внешне. Да и в таком же платье и фартуке. Даянка протянула мне халат молочного цвета, невероятно мягкий и теплый.
— Симона, ты что же, не оставила госпоже тапочки? — Цыкнула она языком на старшую, и бросилась к двери, но не к той, из-за которой вышла, а к незамеченной мной ранее двери слева от камина, скользнула туда, и мигом принесла мне мягкие войлочные тапочки.
— Я не забыла, просто не успела! И не надо было лезть, Даяна!
Младшая поджала губу.
— Девочки, не ссорьтесь. Так где мне умыться?
Сестры переглянулись. Симона вручила младшей платье, та обиженно понесла его в гардеробную, а старшая взяла меня под руку, и повела к камину. Справа тоже оказалась такая же незаметная дверь, а за ней ступени уходили вниз. Здесь не было камня, все отделано светлым деревом. И лестница, и перила… Поднимался пар. Здесь тоже было огромное зеркало, а рядом фонтанчики с водой.
— Тут умывальня, госпожа Амалия, ниже купаленки. Здесь горячие источники бьют, всегда тепло и воды разные, есть лечебные… Если вам надо… ну, по нужде, то там вот дверка сбоку.
Из залы послышался голос младшей:
— Симона! Там Штеф еще платье для церемонии не принес! Я не хочу к нему идти! Сбегай, а? Я занимаюсь завтраком!
Девочка виновато посмотрела на меня:
— Простите, госпожа, я скоро вернусь и помогу вам с купаленкой. Вы подождите, мне положено вам помогать!
— Хорошо-хорошо, — успокоила я помощницу. Девочка убежала, а я спокойно умылась и принялась оглядываться. Может, у них должны слуги все за господ делать, но уж умыться сама могу. Симона не возвращалась, а мне стало любопытно. Я скинула халат — было тепло, осталась только в шелковом нижнем платье, и оставила тут же тапочки и чулки. Все дорожки между купален были отделаны гладким деревом, и идти по нему босиком было одно удовольствие. Чем ниже, тем теплее и даже жарче было, над купальнями висел пар. Вода в каких-то была светлой, в каких-то — красноватой, где-то почти черной. Мы как-то ездили с родителями, когда они еще были живы, на радоновые источники, и там говорили, что не во всяких водах можно долго сидеть без вреда для здоровья. Наверное, все-таки стоит сначала спросить Симону, где какая вода…
В одной из дальних туманных купелей раздался плеск, и я обернулась. По пояс в воде стоял князь Алеш. Мокрые черные волосы облепляли крепкие плечи, по телу стекали капли воды, пар от купальни скрывал остальное. Он посмотрел на меня, кивнул и совершенно спокойно принялся выходить из воды, будто меня и не было! Между нами было пара проходов, где перила, а где туман скрывали то, что ниже пояса, но я все равно покраснела. Князь накинул халат, прикрыв свое великолепие, и прошел мимо меня, к другой двери, видимо, ведущей в его спальню, удостоив лишь вежливым:
— Доброго дня, дорогая Амалия.
Я смотрела ему вслед потрясенная этим потрясающе нежным безразличием.
— Я — не Амалия! — Он уже закрыл за собой дверь, и не услышал моего крика. Что за чурбан мне снится? Я прижала руки к руди, сердце бешено колотилось. Какого лешего он меня игнорирует? Мы же Свадьбу играем! Или нет?
— Не надо так, госпожа. — произнесла подошедшая Симона, — не расстраивайте князя, недолжно это. Привыкнете скоро, Амалия вы, ведь не было у вас раньше другого имени… Идемте, покажу вам купаленку для вас. Она сил дает, они вам сегодня понадобятся.
В теплой воде было удивительно приятно, Симона наносила на мои волосы какие-то составы, потом смывала. Турмалин на запястье мягко светился, будто набираясь силы от воды.
— Расскажи про князя, Симона. Почему его нельзя расстраивать?
Девочка замерла, потом огляделась.
— Теодора Тейтана всегда говорит, что Амалия все ведает сама.
— Ты мне расскажи, а? Мало ли что я знаю.
— Ну… всего-то мне неизвестно, но от настроения князя зависит благоденствие горного народа. Говорят, когда он был один, то шли тут обвалы за обвалами, дожди проливные, и реки выходили из берегов… Но это было очень давно. С тех пор каждый год князь играет свадьбу с Амалией и мы живем счастливо…
— Каждый год? — переспросила я. — Что значит — каждый год?
Симона замолчала.