Хотелось уронить стол, обратить дерево в камень, но я спокойно позвал Войта.
— Проследи, чтоб леди определили в хорошие покои. И поставь надежную стражу. Леди Мартич моя гостья в столице на пару недель. Потом можешь везти Иону в замок.
Кравчий кивнул. Я знал, что он прикажет самым достойным стражам охранять ведьму, и что Лейса никуда из покоев не денется.
Мне оставалась еще одна сложная задача.
Уговорить посла Катайи отпустить со мной в горы его Маги. Иона не могла, а я понял сразу, зачем в видении был призыватель и Матей. Матей свидетель, но он тоже умеет призывать душу. Вместе с волшебником они смогут вернуть Иону из ее мира.
Я внезапно остановился. Мнения княжны я не спросил. Что, если… Нет, девушка сама говорила, что хочет остаться.
— Это вам дорого обойдется, — произнес посол, выслушав мою просьбу.
— Насколько дорого?
— Букет цветов, — гордо произнес посол, ожидая торгов и возмущений с моей стороны.
— Я дам вам вишневое дерево. — мужчина аж поперхнулся, и я решил пояснить, — торги за государственные сделки — это из казны, а это — мое личное. У меня в оранжерее есть прекрасное вишневое дерево в кадке в ваш рост, оно сейчас как раз начинает плодоносить. Выгонку делали к балу, но я решил его оставить.
Посол не мог перестать кашлять.
— Ну что ж, дарю. Забирайте. Он больше точно не заработает.
Теперь слов не нашли мы с Маги. Призыватель старательно скрывал свою радость, а я вздохнул.
Посол уже выходил, беспрестанно ругая слуг, которые с великой осторожностью тащили каменное дерево с позвякивающими вишенками-рубинами. Я решил спросить:
— А почему вы решили нас приветствовать на балу, ну, перед тем, как вышел кравчий и объявил наш выход?
— Леди Мартич сказала, что и такой обычай у вас есть, мило ведь.
— Да, — сквозь сжатые зубы выдавил я, — очень мило.
Лейса ведь уже знала, что Иона без сознания, увидела мой дар, и, как она сказала, убежала в ужасе… Но при этом успела остановиться и дать совет гостям? Что бы что? Что еще видела ведьма?
22. Живой поток (1)
Алеш
В замок мы вернулись ближе к обеду. Войт скептически выслушал историю о том, что Маги мне отдали насовсем.
— Сбежит, князь. Выведает секреты и сбежит, как пить дать.
— Не сбежит. — Я покосился на чародея, который баюкал в руках зеленый лист розы, ставший срезом агата. Маги в Катайе был рабом и даже имени не имел, о чем я кравчему и сообщил.
— Ты же волшебник, как ты мог быть рабом, — не поверил Войт. Наверняка ему вспомнилась Лейса, которая вертела людьми с помощью своего дара как хотела. Или серьезная Тейтана.
— Легко, сударь. Сначала было мало сил, чтобы бороться, а потом… потом привыкаешь. Так и живем.
— Все равно не понимаю. Сбежал бы в другой город и все дела…
— Войт. Не надо.
Кравчий покачал головой.
— Как скажете, князь. Матей и Теодора Тейтана ждут вас. Княжна просила с вами поговорить до встречи.
— Хорошо. Я зайду к Ионе, а ты пока найди Маги комнату, а потом отведи к Мастеру Матею, думаю, они поладят.
Девушка ждала меня в спальне. Она была в брюках и одной из моих рубашек, перехваченной на талии поясом. Это выглядело так по-домашнему уютно, что у меня перехватило горло.
Увидев меня, она спрыгнула с кровати, кинулась ко мне, но в полушаге остановилась. Замерла, отвела взгляд. Потом уже медленнее шагнула и все-таки обняла.
— Почему не сказала?
— Потому что ты бы боялся, Алеш.
Я прижал ее к себе, уткнулся носом в волосы.
— Я и так боюсь, глупая. Что там было, в третьем видении, из-за чего промолчала?
Хотелось, конечно, встряхнуть ее хорошенько, но я держал себя в руках. Но интонация выдавала холод. Девушка вздохнула, разорвала объятия и снова уселась на кровать.
— В том видении мы стояли живые, я и Амалия. Она показывала мне что-то важное, а я после говорила тебе «что это ее ты должен».
Наверное, я зацепилась за видение потому, что там мы с тобой живы, и я не возвращаюсь домой. А еще… Штефан сказал мне, что ни ты, ни Матей правды мне не сказали, ну про Амалию.
Попытался вспомнить почему я до сих пор не превратил вредного портного в камень. А, точно, из-за Матея.
— Что еще он тебе сказал?
Иона поежилась от моего тона. Наверное, стоило говорить мягче, разумом я это понимал, но все равно был на взводе.
— Что был влюблен в Амалию…А еще что ты превратил его рубашку в камень.