— Надо было превратить в камень его змеиный язык, — процедил я.
Иона смотрела на меня с ужасом.
— Ты говоришь о живом человеке! Пусть паршивом, но ты говоришь о том, что нельзя обратить, почти о смерти!
Оправдываться? Бесполезно. Разговор свернул не туда, и я это понимал. Подумать только, совсем недавно она говорила о том, что хочет остаться, а сейчас уже боится меня.
Чертов Штефан!
— Пойдем к Матею, — бесцветным голосом произнесла она. — Там вместе со всеми обсудим.
— Хорошо, — так же блекло ответил я и взял девушку под руку.
Мы спустились вниз, в мастерскую. На расчищенном от камней и их обрезков столе лежало пару пергаментов. На разномастных стульях сидела Тейтана, Мастер Матей и Маги. Я начал рассказывать про видения Ионы. На втором эпизоде девушка встала:
— Извините, надо носик припудрить.
Наверное, дело было в том, что я сам увлекся рассказом, и не заметил, что Иона не возвращается. Только Матей спустя минут десять произнес:
— Как-то княжна долго. Как бы она не заблудилась…
— Иона! — крикнул я, выскочил в коридор и чутьем понял, куда мне бежать и рванул вниз, к своей старой мастерской и каменной первой любви.
22. Живой поток (2)
Иона
Наверное, дело было в том, что в какой-то момент я поняла, что хочу принять решение сама. Алеш не мог превратить Амалию в камень по своей воле, однако ж его беспощадный тон меня напугал.
Не знаю, права ли была я или нет. Но знала точно — я не умру. Потому тихоньо выскользнула за дверь под благовидным предлогом. Дальше на пролете ждал Штефан, выглядел он чертовски довольным.
— Тебе, княжна, вон туда спускаться надо. — показал мне портной.
— Я знаю, — коротко бросила я, устремившись вниз по ступеням, не обращая внимания на летевшие сзади:
— Может, поцелуйчик на прощание?
Пошел он! Надо было все-таки еще раз ему леща влепить! Только не хотелось шуметь и привлекать внимания князя. Но портной жутко бесил, теперь еще и будет думать, что я из-за него спускаюсь к Амалии.
Нет… слишком много сошлось в одной точке: и его слова, и видение, и Амалия являвшаяся во снах, и мое собственное, стойкое чувство, что вся эта история с заменами — она неправильная… Настоящая Амалия вряд ли хотела бы такой участи любимому. Такое действительно сродни проклятью… Я бы просто отпустила бы.
Амалия стояла за стеклом, взирая на мир грустной улыбкой, но стоило мне коснуться его рукой, как оно исчезло. Я взяла каменную девушку за руку и уже в этот момент поняла, что именно и почему говорила князю в видении. Наверное, Дочери Гор даже показывать ничего мне не надо было, но она показала.
Сила текла от меня к ней, а от нее ко мне — видения прошлого.
Статная черноволосая красавица не щадя своего богатого платья садится в забое около одинокого парня.
— Что ты ищешь в земле?
Он вздрагивает, вытирает лицо от пыли, но рукав рубашки грязный, и толку от этого мало, только серые разводы на лице.
— Ты кто такая? Шла бы ты, красавица, тут потолки слабые, Мартич на подпорки дерева хорошего жалеет. Давай выведу тебя из штольни… Кто ж тебя запустил только…
Она смеется.
— Никто меня не запускал, это я вас иногда пускаю! Я владею этими горами!
Женщина исчезает в каменных стенах, парень оглядывается, вертит головой. Но рядом пусто.
— Привиделось, вестимо, — бормочет он, и продолжает работать, — наверное, воздуха мало, надо в следующий раз пичугу взять.
Красавица эта — не Амалия, но весьма на нее похожа. Снова стоит за спиной у молодого мужчины.
— Так что ищешь ты в штольне, зачем идешь в гору?
— Ишь ты! — вздрагивает он и косится на канарейку в клетке. Птичка чирикает не переставая.
— Мне интересно, мастер.
— Шла бы ты, вчера тут обвал случился, в соседней штольне. — ворчит он и продолжает работу.
— И в этой случится, если не ответишь, — она касается стены рукой и та начинает вибрировать. Мужчина вздыхает, откладывает кирку и говорит:
— По оброку хоть змеевик надобно, что красивое поделочное найдет, уже хорошо. Ценится внизу, в равнинах. Ну а я хочу розовый турмалин найти, да выкупить свою невесту из неволи. Редкий в этих горах камень, за него вольную дадут.
— Хочешь, дам тебе вольную? Как тебя зовут?
— Матей Олдрич. А ты, девица, кто Дух аль призрак?
Она вздыхает, а после смеется, да так, что ей вторят стены. Она манит горняка за собой, и уводит сквозь стены в каменный мир. Там мята из нефрита и трава из малахиты, рубиновые розы и турмалиновый миндаль. Он трогает самоцветные чудеса и вздыхает: