— Приятного аппетита! — пожелал им Анри и оставил их вдвоем.
Антуан подцепил вилкой кусочек рыбы и протянул ее Диане.
— Попробуйте и скажите, что думаете об этом.
Диана же в это время поедала глазами Антуана, готовая утонуть в его глазах. Но, так как посторонние мысли могли привести к очередным неприятностям, она постаралась забыть о них и проглотила предложенную рыбу.
— Райское наслаждение! — воскликнула она.
— Именно такую похвалу чаще всего получает Анри, когда готовит это блюдо.
Вот и наступил самый благоприятный момент, чтобы спросить о том, для чего она на самом деле согласилась отужинать с ним.
— Кажется, я никогда раньше не встречала этого имени.
Еще одна ошибка!
— Женщина с вашим свободным французским ни разу не слышала имя Анри? — удивился Антуан. — Диана! Надеюсь, вы не думаете, что я поверю в это.
— Да нет же, — быстро объяснила она, стараясь скрыть смущение, — я говорю о его фамилии. Молине. Она редкая?
— Не в этих местах, — ответил он, продолжая подозрительно смотреть на Диану, — здесь повсюду Молине.
Ее сердце забилось чаще. Она изо всех сил пыталась делать вид, будто ведет самую обычную беседу, в то время как пульс молотом стучал у нее в висках.
— Неужели они все родственники?
— Не все, но многие. Здесь большинство семей родственники, и это имя среди них очень распространено. Анри, например, старший из семи детей. И у него самого трое детей и двое внуков.
— Он не выглядит настолько пожилым, чтобы быть дедушкой.
Антуан закатил глаза к небу и прищелкнул языком.
— Скажите ему об этом, и он станет вашим рабом до конца жизни! В следующем месяце ему исполнится шестьдесят, и на этот юбилей приглашен чуть ли не весь городок.
Стараясь не уходить от этой темы, Диана поинтересовалась:
— А другие родственники Анри? Они женаты?
— Да, и у всех, кроме одного, есть дети и внуки. Всего в их роду тридцать восемь Молине. И это только одна семья Анри. Умножьте это в несколько раз, и тогда поймете, что я не обманул, назвав эту фамилию весьма популярной.
Пытаясь унять возрастающее любопытство, Диана спросила.
— А у Анри только братья?
— Нет, самая младшая — сестра. Согласно семейной легенде, Жерар, отец Анри, всегда говорил, что если и седьмой ребенок будет мальчик, то он выставит его из дома в коровник. Никто, конечно, не верил в эту историю. Жерар и его жена обожали друг друга и души не чаяли в своих детях. Насколько я понимаю, Жанна всегда была особенным ребенком для них. Вся семья боготворила ее.
— У нее тоже есть дети?
— Нет, — спокойно ответил Антуан. — Ответьте мне, Диана, почему мы столько времени разговариваем о посторонних людях, когда нам нужно лучше узнать друг друга?
Притормози, советовал Диане внутренний голос. Антуан начинает подозревать, что это не простое любопытство. Но Диана уже не могла остановиться.
— Не согласна. Даже судьба незнакомцев очень интересна. Так что продолжайте.
— Продолжать? — в его голосе появился холодок. — Что именно вы хотите услышать?
Ей нужно остановиться. Превратить весь разговор в шутку и сменить тему. И Диана бы так и сделала, если бы не ощущение того, что та женщина, ради которой она проехала полсвета, находится где-то рядом. Анри было шестьдесят, и он самый старший из всех. Ее матери сейчас сорок пять. Диана никогда не могла похвастаться хорошей арифметикой, но даже она могла сказать, что все совпадает.
— Рассказ о семье Анри, — безмятежно сказала Диана, хотя ей хотелось схватить его за плечи и вытрясти все, что он знает. — Мысль о семи детях шокировала меня.
— Правда? — скептически спросил он.
— Честно!
Антуан сделал глоток вина, не отрывая глаз от Дианы.
— Тогда должен огорчить вас, но мне больше нечего рассказать. Молине отличные люди, вот и все.
Нет, не все. У Дианы имелся еще один вопрос, который она так боялась задать. Но она должна это сделать. Сейчас или никогда.
— Вы говорите о сестре Анри так, будто она умерла. Это так?
Антуан чуть не подавился, услышав такое предположение.
— Бог мой, нет! — воскликнул он. — С чего вы это взяли?
— Не знаю, — ответила Диана, пытаясь найти подходящий ответ. — Вы так говорили о ней, что мне стало грустно.
— Странно. Вы даже не знаете эту семью. Почему вы беспокоитесь о них?
— Я вовсе не беспокоюсь, — прошептала она, часто моргая, чтобы остановить внезапный поток слез.