Неужели она так мало значила для него, что он решал ее судьбу, даже не посоветовавшись с ней, не считаясь с ее желаниями?!
Мысли Абигайль путались. Она понимала только одно: дети останутся с ней, но Фиц будет жить отдельно. Казалось бы, ее мечта сбывалась, ей возвращали братьев и сестер, однако вместо радости Абигайль испытывала отчаяние. Она дрожала от ярости и горя, беззвучно плача.
В конце концов, Абигайль сдвинулась с места и вышла через стеклянную дверь на террасу, а потом спустилась в сад. Она не хотела никого видеть. Спрятавшись в зарослях высоких тисов, Абигайль упала на землю и разрыдалась.
Как она могла поверить в то, что щеголь и повеса Фиц полюбил ее, простую деревенскую девушку, «мисс Огородницу», как он ее называл?! Какой слепой и наивной она была! Видимо, главной приманкой для него, как и для предыдущего ее ухажера, были деньги. И вот теперь муж, убедившись в том, что ему не заполучить приданого Абигайль, отсылал ее прочь, с глаз долой!
Она долго безутешно плакала, проклиная злую судьбу.
Адвокаты битый час обсуждали детали соглашения, составляли документы и переделывали их, внося дополнения. Наконец все необходимые бумаги были готовы, подписаны и заверены.
Когда они наконец покинули кабинет, Фиц сел за письменный стол и выписал чек на сумму, превосходящую долг, а затем вручил его Квентину.
— Вы спасли мою жизнь и жизнь моей дочери. Это не измеришь деньгами, — сказал он.
Бросив на стол закладную на чистокровного жеребца, приятель подошел к нему и пожал руку.
— Я никогда не дал бы вам денег взаймы, если бы сомневался, что получу их обратно. Что касается Абигайль, то, признаюсь, я изменил мнение о ней. Вы знаете, я ставил под сомнения ваш выбор, однако сейчас убедился, что вы поступили совершенно правильно, женившись на мисс Мерриуэзер. Эхо удивительная женщина! Несмотря на отсутствие денег, она сумела принять гостей, разместить и накормить. А как ловко ваша графиня утихомирила вас и Джеффа! Я в полном восторге от нее.
— Да, она действительно удивительная, — согласился Фиц, откинувшись на спинку стула. — Я впервые встречаю женщину, которая отважно бросается на защиту мужчины.
— Она погорячилась, — усмехнувшись, заметил Квентин. — Ваши кулаки кого угодно напугают. Что же касается графини, то, похоже, она была сердита на вас не меньше, чем на Джеффа.
— Ей просто не хотелось, чтобы я испортил в драке свою смазливую физиономию, — промолвил Фиц, потирая челюсть, которая все еще побаливала после ударов кузена. — А может быть, Абигайль боялась, что я прикончу ублюдка и меня повесят за убийство. В любом случае она защищала меня — это ясно как божий день.
Квентин взглянул на Фица как на чокнутого.
— Должно быть, женитьба превращает мужчину в идиота, — пробормотал он.
Фиц подумал, что его приятель, пожалуй, прав, хотя брак скорее перевернул его душу, нежели отразился на умственных способностях.
— У меня никогда не было родных, которые были бы готовы прийти мне на помощь, помочь в трудной ситуации, — промолвил он. — Семьи, о которой я заботился бы. У меня не было ни матери, ни сестры. Прежде я просто использовал женщин, они нужны были мне лишь для любовных утех. Но теперь понял, что не умел их ценить.
— Какой вы все-таки циник, Фиц! Но я прощаю вас, поскольку вам немало пришлось пережить. Что вы намерены теперь делать?
— Все будет зависеть от Абигайль. Я знаю, что она хотела от брака только одного — вернуть детей.
— О, вы плохо знаете женщин, — фыркнув, заметил Квентин. — Мне не хотелось бы присутствовать при вашем разговоре с супругой. Думаю, она не одобрит вашего решения отослать ее с детьми на ферму. Пожалуй, я соберу всех ваших гостей и увезу из поместья. Вам с Абигайль нужно серьезно поговорить.
Фиц встал.
— Вы можете остаться у нас, Квентин, хотя я ума не приложу, чем Абигайль будет кормить всех нас. Я даже боюсь заглядывать в кладовую.
— Пирожки с ревенем, которыми нас угощали на праздничном ужине, имели божественный вкус, они просто таяли во рту. Женщина, которая может состряпать такое почти из ничего, способна превратить тыкву в карету.
Фиц не стал провожать друга, так как был слишком взволнован. Положив закладную на жеребца в карман, Фиц вышел прогуляться. Перед его взором протирались поля, заросшие сорняками, которые он мечтал возродить к новой жизни, однако сейчас думал не об этом.