– Ничего, попрактикуетесь, и у вас будет получаться лучше, – прыснула Ника.
– Вы думаете? Благодарю вас за то, что после всего вы еще можете в меня как-то верить. Итак, Ника. Позвольте предложить вам руку и проводить вас к столу.
Ника повиновалась и положила руку ему на локоть, как дамы в костюмном кино. Они неторопливо, церемонно выдвинулись в сторону столовой.
– Который час? У нас будет завтрак, обед или ужин? Я вообще не ориентируюсь и понять не могу…
– Разумеется. Очередное упущение с моей стороны.
– Ну и…?
– Ужин.
– Отлично. Я выспалась на три дня вперед, и после ужина, наверное, мне предстоит… Ладно, неважно. Вы еще забыли представиться сами. Виола, правда, сказала, что вас зовут Мир, если я правильно ее поняла.
– Видите. Лимита в десять промахов в день нам явно будет мало. Может быть, сразу сторгуемся на двадцати?
– Я думаю, так много нам не понадобится: мы сейчас проясним основные моменты, привыкнем друг к другу, и нам станет проще общаться.
– Вы очень добры, Ника, – скорбно сказал хозяин. – Да, я Мир, и с этого нам и стоило начинать. А теперь мне, я полагаю, лучше помолчать, чтобы вы хотя бы поели нормально.
…Стол ломился от разнообразных блюд. Нос щекотали заманчивые ароматы, от которых текли слюнки: что-то остро-бодрящее вроде специй, мясо, сладкие запахи ягод. Мир отодвинул стул, приглашая Нику присесть, и она с наслаждением повиновалась. Сам он занял место напротив.
– Мы будем ужинать только вдвоем? – поинтересовалась она, комкая в пальцах льняную салфетку. – Виола…
– Виола обычно ест на кухне.
Мир взмахнул рукой, и за спиной Ники появилась тихая девушка: она аккуратно налила в стоящий перед гостьей бокал розоватую жидкость, от которой пахло малиной и смородиной, и сняла блестящую крышку с блюда, где исходило ароматным паром запеченное мясо.
– Виола ваша… служанка?
– Если переводить на ваши термины, наверное, она экономка. Она помогает поддерживать порядок в доме, и у нее на подхвате столько рук, сколько ей потребуется.
Хозяина обслуживал столь же деликатный юноша, его движения были настолько быстры и сноровисты, что совсем не бросались в глаза. Ника решила не обращать внимания на посторонних и сосредоточиться на Мире: у нее оставалось еще множество вопросов.
– Зачем вы вытащили меня сюда? – требовательно спросила она.
– Прошу вас поесть, – отвечал Мир, и на этот раз его голос прозвучал так, что ей совсем не захотелось спорить. – Разговор предстоит нелегкий.
Глава 8
Мясо таяло во рту. Хлеб был свежим, с хрустящей золотистой корочкой и мякишем, похожим на белоснежное облачко. Ника опасалась опьянеть, потому специально уточнила, чтó в бокале, – это оказался компот, и его вкус напомнил ей о беззаботной поре малолетства, когда набегаешься по огороду, по ослепительному солнцу, раскалишься, словно сковорода, а потом заскочишь в дощатый домик и залпом выпьешь целый стакан этого прохладного концентрата жаркого лета. Она даже прищурилась от счастья, смакуя вкус детства.
Мир наблюдал за ней благосклонно. Сам он ел очень мало и едва притронулся к своему бокалу, до краев наполненному неизвестной прозрачной жидкостью.
Наконец Ника насытилась. Это ощущение пришло внезапно: вот только что она жадно тянула к себе корзинку с хлебом и искала взглядом официантку, чтобы попросить еще компота, – и тут поняла, что не может больше осилить ни капельки, ни крошки.
– Все очень вкусно! – сообщила она служанке, тщетно пытаясь поймать ее взгляд. – Передайте, пожалуйста, повару! Поварам! Тем, кто готовил! Это божественно.
– Я рад, что нам удалось вам угодить, – меланхолично отозвался хозяин.
«Угодить!» Слово подтолкнуло воспоминание, требующее немедленно получить ответ хотя бы на один вопрос. Ника сняла с подола салфетку, свернула и пристроила ее на краю стола.
– Виола сказала, что вы хотели угодить Аните и, зная, что она пловчиха, заказали для нее это сине-голубое платье.
– Мы до конца вашего пребывания здесь будем говорить только об Аните? Я ни разу в жизни не встречал ее, не перебросился с нею и словом. Она не дорога моему сердцу. Я видел ее – далеко не напрямую, – рассматривая и оценивая перспективы. Она не видела меня никогда и не подозревает о моем существовании. Чего вам еще, Ника?
Ника нахмурилась и встала.
– Платье. Виола сказала, что это платье водяное. Это как вообще?