Ворота были заперты, и Нэйно теперь поднималась на стену, смотрела на город, на дорогу убегающую прочь, через поля и степь. Казалось, лишь она все еще ждет императора. Все прочие говорили, как о чем-то несбыточном: «Ну разве что первый император вернется». Первый император – словно не было ничего странного в том, что кто-то станет вторым, облачится священной властью.
Мать – одна из немногих – все еще трудилась на веранде вышивальщиц, сидела за широкими пяльцами, но все реже ночевала в тесной коморке. И однажды, вернувшись рано утром, разбудила Нэйно и торопливо прошептала:
– Кирж говорит, нам надо покинуть дворец до обряда восхождения на трон. Говорит, здесь будет много наемников, диких колдунов, дурных людей, стража не уследит за всеми.
Нэйно знала, кто такой Кирж. Сотник, живущий в отдельном доме за дворцовой стеной. Кирж был старше матери лет на двадцать, и все же именно у него она проводила теперь почти все ночи.
– Собирайся, – сказала мать. – Кирж возьмет нас в свой дом.
– Он женится на тебе? – спросила Нэйно. Пелена сна еще не развеялась, туманила мысли.
– Нет, – ответила мать. Она уже вытряхивала вещи из сундука, складывала в старый баул. – Но напишет бумагу, принесет клятвы – мы с тобой будем жить у него, будем его наложницами.
Марево сна развеялось, словно Нэйно окатили холодной водой. Мир вокруг стал враждебным и ярким.
– Не трогай мои вещи, – сказала Нэйно.
Не слушая криков и уговоров матери, оделась в самое лучшее: белые шаровары с зеленой вышивкой, рубаху и накидку цвета юной травы. Расчесала волосы, вплела в косу три ленты – как делают девушки, в преддверии свадьбы, – и вышла из коморки.
Впервые за много месяцев, дней и лет отправилась к лестнице из сорока ступеней. Долго стояла в ожидании, но затем двери императорского жилища распахнулись, и показался Заклинатель в окружении стражи.
– Выслушай, выслушай меня! – закричала Нэйно и упала на колени.
Стражники окружили ее, не давая подняться, сдвинуться с места, и Нэйно сидела на земле, смотрела вниз. Сердце билось, как раненая птица в силках, воздух казался тяжелым и вязким.
– Ты девушка, которая ждет первого императора, – сказал Заклинатель.
Нэйно кивнула, не поднимая глаз. Стражники расступились, и Заклинатель подошел, – Нэйно смотрела на его сапоги, скроенные из яркой, узорчатой ткани, и ненавидела его голос, говоривший об императоре, как о равном.
– Я хочу отправиться в паломничество, – сказала Нэйно. – К месту его рождения. Молю, дай мне знак своей защиты.
Тишина длилась лишь долю мгновенья, но показалась душной и мертвой, лишенной надежды. Потом Заклинатель сказал:
– Твоя любовь и верность – украшение империи. Твое паломничество – благое начало моего правления.
Нэйно подняли с земли и она стояла, потупившись, молча. Один из стражников ушел в дом императора и вернулся с бронзовым медальоном на тяжелой цепи. Границы страны были выбиты на металлической пластине, и знак империи замыкал их. Все знали – тот, кто носит такой медальон, получил благословение и защиту правителя. Караванщик не возьмет с такого путника плату и в любом трактире примут как гостя.
В тот же день Нэйно покинула дворец. За воротами застыла, оглянувшись, смотрела, как смыкаются огромные створки. А потом поспешила вперед, прочь из столицы.
Блеск бронзового медальона охранял Нэйно в пути, открывал запертые двери, и даже слухи о беспорядках на севере не заставляли людей усомниться. Боялись ли они гнева нового императора или верили в благословение прежнего? Нэйно не спрашивала. Ей нужно было узнать другое, – какими дорогами он ходил, где родился, остался ли его дом, живы ли родные. Она знала – император пришел от Желтой реки, и потому теперь направлялась туда и расспрашивала людей, молодых и старых.
Ей отвечали охотно, показывали, куда идти, пускали ночевать и давали хлеб в дорогу. Деревня за деревней, караван за караваном, – Нэйно шла, а по сторонам дороги вырастали стога сена, тянулись скошенные нивы, паутинки скользили по ветру. Устав после долгого дня и разделив с другими путниками хлеб и воду, Нэйно засыпала счастливой. Думала порой: «Хоть бы никогда не кончалась дорога», и ругала себя за эти мысли.