— Они стоят около…
— Нет! — крикнул он зло и отшвырнул в сторону тряпку. В его глазах сверкнула ярость. — Мне не нужны ваши побрякушки — сколько бы они ни стоили!
Сьюзен не знала, как его понимать. Может, он богач, а просто прикидывается бродягой? Интересно было бы узнать, кто его родители и вообще, откуда он взялся, этот Чейз Маккейн?
— У вас есть где-нибудь семья, мистер Маккейн?
— А у кого ее нет? — Стоило Чейзу вновь взглянуть на Сьюзен, как злоба его мгновенно улетучилась, и Сьюзен увидела на его лице мечтательное выражение, которого никогда не замечала раньше: — Мои мать и отец живут в Айове. У них ферма, и они выращивают хлеб на самом большом поле, какое я когда-либо видел. — Чейз с доброй задумчивой улыбкой на лице смотрел на пламя костра.
— А какие они, ваши родители?
— Отец — малоразговорчивый работяга, который привык гнуть спину с утра до вечера. Воспитывал нас в строгости, но мы всегда получали только то, что заслуживали. — Чейз засмеялся. — Нашкодим, бывало, он даст нам ремня, получим хорошую отметку — обнимет нас и порадуется. Но больше всего хвалил нас тогда, когда мы чем-нибудь помогали друг другу.
Чейз улыбался, и Сьюзен с удивлением заметила ямочки на его щеках.
— Мама… она совсем не похожа на отца. Она круглая, как шар, и ужасно веселая. Вечно улыбается, даже когда очень устает. А еще она жарит самую вкусную в мире курицу и печет такой пирог с яблоками, что пальчики оближешь. Я с детства зову ее Солнышко.
Солнышко? Сьюзен никогда не думала, что взрослый мужчина, да еще такой великан, как Чейз, может столь нежно к кому-нибудь относиться. Значит, этот человек совсем не такой грубый, как ей до сих пор казалось? Нет, поистине этот мужчина — сплошная загадка. Но так или иначе, ей понравилась та нежность, с которой он говорил о своей семье.
— А братья и сестры у вас есть?
— У меня есть брат, старший. Его зовут Томас, он уже женат, и у него пятеро детей. Он тоже держит ферму — неподалеку от родителей. Придет день, и он станет хозяином сразу двух ферм.
Сьюзен пригляделась к Чейзу: уж не ревнует ли он к брату? Но, нет, в его взгляде не было нехороших чувств. Напротив, его глаза излучали тепло и нежность. Он в задумчивости смотрел на огонь и, казалось, забыл о том, что рядом с ним Сьюзен.
— А вы женаты?
Чейз посмотрел так, точно видел ее впервые в жизни:
— А почему вам интересно? — спросил он наконец с улыбкой.
Густо покраснев, Сьюзен передернула плечами, и тут же ее лицо исказилось от боли.
Чейз усмехнулся и снова принялся протирать винтовку.
— Нет, я не женат, — вдруг сказал он. — У меня нет своего угла, в который можно было бы привести жену.
— А почему? — вырвалось у Сьюзен.
Терпению Чейза, видимо, пришел конец.
— Вы задаете слишком много вопросов! — буркнул он.
Сьюзен открыла было рот, чтобы возразить, но решила, что лучше оставить пока эту тему. Однако любопытство все же взяло верх:
— Что привело вас сюда? Вы сказали, что в Золотых Холмах вас ждет какое-то дело? Да? А что это за дело?
Про себя Сьюзен давно решила, что речь, конечно же, идет о золоте.
Он бросил на нее уничтожающий взгляд, мгновенно заставивший ее умолкнуть. А затем спросил с издевкой:
— К чему все эти вопросы?
Сьюзен смутилась — она и впрямь перешла границы дозволенного.
— Просто так. Надо же о чем-то говорить!
Чейз засунул винтовку в чехол. Облокотившись рукой о камень, он заложил руки за голову и стал смотреть на звездное небо, всем своим видом показывая, что не намерен больше отвечать ни на один из ее глупых вопросов.
Он явно что-то скрывал от нее — только что.
Вдруг Чейз поднял голову и спросил:
— А вы-то сами откуда родом, мисс Сент-Клер?
— Я же говорила вам, что из Бостона.
Сьюзен не понравилось, что Чейз обращается к ней так официально. Ведь всего несколько часов назад этот самый человек называл ее Зеленоглазкой, делал ей перевязку, помогал раздеваться и одеваться, даже видел ее обнаженную грудь. При воспоминании об этом Сьюзен густо покраснела.
— Да, верно, — сказал Чейз, — но я подумал, вы расскажете мне поподробнее. Например, о вашей семье.
Вполне логично, что после стольких вопросов с ее стороны он тоже задает ей вопросы. Но Сьюзен молчала, прикусив нижнюю губу и размышляя над тем, что стоит ему рассказать и что нет. Как ни говори, это была не самая приятная для нее тема. Ей не хотелось рассказывать первому встречному о том, сколько обид и унижений претерпела она в своей семье. Это не удачная тема для светской беседы. Впрочем, их беседу едва ли можно назвать светской. Так что, почему бы не рассказать ему немного?