Чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя, Лена остановилась перед афишей, оглашавшей «Правила поведения на танцевальных вечерах»:
На танцевальные вечера трудящиеся должны приходить в легкой одежде и обуви. Танцевать в рабочей и спортивной одежде воспрещается.
Танцевать в искаженном виде запрещается.
Танцующий должен исполнять танец правильно, четко и одинаково хорошо как правой, так и левой ногой.
Женщина имеет право в учтивой форме выразить неудовольствие по поводу несоблюдения мужчиной положенного расстояния в три сантиметра и потребовать объяснения в учтивой форме.
Курить и смеяться следует в специально отведенных для этого местах.
— Пьянствовать будешь? — осведомился кто-то за Лениной спиной.
Напугавшись, она резко обернулась. Слава богу, это был всего лишь подвыпивший Пряницкий.
Жека уже успел наплясаться, разлохматиться и расстроить кое-кого своим внешним видом. Несколько местных парней сидели на лавочке перед церковью и взирали на него с нескрываемым отвращением.
— Гляньте — вырядился в подштанники! — довольно громко произнес один из них.
В ответ Жека лишь высокомерно усмехнулся:
— Деревенщины! Это же высокая мода!
Лена взяла его за локоть и потащила прочь.
— Ты, кажется, хотел меня чем-то угостить. — У нее было смутное предчувствие, что Пряницкий сегодня получит по рогам.
В кустах за церковью Воронов разливал коктейль «Поцелуй тети Клавы». Волшебный напиток готовился так: в полстакана дешевого портвейна вливалась солидная доза водки и немного пива.
— А можно мне просто пива? — осведомилась Лена.
— Да от него ж никакого кайфа не будет! — удивился Воронов. — Вон Пряницкий уже три «поцелуя» вылакал: смотри, как ему хорошо!
Жека действительно вовсю радовался жизни и с чувством пел какую-то бодрую песню. Правда, других слов, кроме «ы-ы-ы-э-э-ы-ы», никто не мог разобрать.
— Кажется, я еще не доросла до «поцелуев», — поспешно отказалась Лена.
Высокие потолки церкви многократно усиливали рев динамиков. Кинув свою куртку на стул, Лена протолкнулась в круг, в центре которого изгибалась какая-то деревенская тетеха.
«Чертовы мозоли!» — мысленно ругнулась Лена. Если б не туфли, она бы показала тут такой класс, что все ахнули. А так у нее получалось лишь чуть-чуть притопывать и водить плечами в такт музыке.
— Привет! А Марика где? — спросил подошедший к ней Алекс.
Лена удивленно посмотрела на него:
— В общаге. А что?
— Ничего. Я просто спросил.
В этот момент магнитофон заиграл «Миллион алых роз». Девушки кинулись врассыпную к стенкам — ждать, чтобы их пригласили. Лена хотела было последовать их примеру, но неожиданно для себя оказалась в объятиях Пряницкого.
— Мамзель танцует? — заорал он ей в ухо.
— Ну-у...
— Вот и славненько!
Жека явно не соблюдал положенное расстояние в три сантиметра.
— Убери руку с моей задницы! — шипела на него Лена.
— Я не могу, — перекрывая рев динамиков, кричал Пряницкий. — На нее земное притяжение действует, вот она все время и сползает.
Путаясь в терминах, Жека начал объяснять, что закон всемирного тяготения притягивает парашютистов к земле, яблоки — к голове Ньютона, а студентов — друг к другу.
— Ты с-с-страстная женщина! — закончил он свою мысль. — Ты могла бы полюбить молодого подонка в белых штанах?
В этот момент в магнитофоне что-то булькнуло, звук прервался, и Пряницкий, не сбавляя громкости, прокричал на весь клуб:
— Федотова, а я ведь тебя хочу!
Что творилось в рядах публики, описанию не поддается. Деревенские ржали как кони и тыкали в Лену пальцами.
Пунцовая от стыда, она подхватила свою куртку и кинулась прочь. Пряницкий рванул было за ней, но всемирное тяготение и тут сыграло с ним злую шутку: у порога земля позвала его к себе, и он плашмя грохнулся на пол.
Миша Степанов видел все, что произошло. От выпитых «поцелуев» его слегка вело, но чувство ответственности как всегда взяло над ним верх: Федотову надо было срочно найти и привести назад. В конце концов, уже поздно, а кругом одни пьяные.
Выйдя из клуба, он огляделся. У входа толпился проветривающийся после танцев народ.
— Федотову не видел? — спросил Миша кого-то из однокурсников.
— Да она, кажется, вон туда пошла, — указали ему направление.
Он торопливо затрусил по тропинке, ведущей в кусты за церковной оградой. Кругом царила почти полная темнота. Ветки цеплялись за полы Мишиной ветровки, под ногами чавкали мелкие лужи…
— Лена, ты здесь? — негромко позвал он.