– Он что, шибко большой бугор? – Я пренебрежительно ухмыльнулся.
– Это же Фрол!
– Да ну!? – Я изобразил испуг. – Мамыньки, чевой-то будеть…
– Ты не шути. Фрол – бандюга. У него есть целая банда.
– Ну и знакомые у тебя… То мафиозный директор рынка, то бандитский пахан… Еще тот контингент. А ты, случаем, не Мурка? – Я доброжелательно ухмыльнулся.
– Вон как ты хорошо обо мне думаешь… – Ксана сделала вид, что обиделась.
Я рывком встал со своего кресла, подошел к девушке, и заключил ее в объятия. Наш поцелуй длился, по-моему, целую вечность. Ксана вдруг стала нежной и податливой, а от ее крепкого упругого тела начал исходить жар, который испепелил во мне остатки благоразумия.
Я подхватил ее на руки, отнес на диван и…
И тут подал голос дверной звонок. Ксана подхватилась, как ошпаренная. Я мельком бросил взгляд на часы – половина двенадцатого. Кто бы это мог быть? Неужели соседка пришла попросить соли?
– Не знаю, – шепотом ответила Ксана на мой безмолвный вопрос, который прозвучал бы примерно так: «Какая сволочь нарушила нам кайф!?».
Звонок не унимался. Кому-то очень хотелось побыстрее зайти внутрь квартиры.
А что если это прежний бой-френд Ксаны, который вдруг вспомнил, как ему было с ней хорошо? И теперь он рвется еще раз вступить в одну и ту же реку. Наверное, перебрал маленько…
Такие моменты бывали и у меня. Ничего странного. Иногда одиночество так достает, что хоть волком вой.
– Надо открывать, – сказал я, решительно направляясь к двери. – Позволь послужить тебе в качестве швейцара.
– Нет! – Ксана схватила меня за руку. – Я сама. Побудь в комнате.
– Лады… Только будь поосторожней.
– Буду…
Она вышла в прихожую и закрыла за собой дверь. Я окинул быстрым взглядом комнату в поисках хоть какого-нибудь оружия и схватил бронзовую статуэтку древней гречанки (наверное, какой-то богини) в окружении разных зверушек. Она стояла на высокой подставке в углу комнаты, у входа. Поначалу я как-то не заметил ее.
Я насторожил уши. Сначала в прихожей было тихо, а затем послышался удивленный возглас Ксаны. Звякнула цепочка, щелкнул в пазах засов, и я услышал взволнованные женские голоса. Похоже, я не ошибся – к нам пожаловала соседка Ксаны.
Наверное, пришла за помощью, чтобы урезонить пьяного мужа-буяна, подумал я, расслабляясь. Ситуация стандартная и чисто российская. В Америке побитая жена уже вызвала бы наряд полиции, а у нас главная надежда на общественность.
И то верно; а ну как кормильца посадят? Где другого найдешь?
Это только в американских фильмах жена выгоняет на улицу вполне приличного, но не очень успешного по жизни мужа, не дает ему встречаться с тремя пацанами мал-мала-меньше, и быстренько находит отверженному замену – благородного рыцаря, который начинает любить ее детей больше, чем их отец.
Бред!
Нонче нормальные мужики исчезаю быстрее, чем животные, занесенные в «Красную книгу». Даже в странах развитой демократии и сплошного капитализма. К тому же на Руси издревле бытует мнение: ежели муж бьет, значит, сильно любит.
Я водрузил статуэтку на место и быстренько шмыгнул в кресло. Судя по приближающимся голосам, Ксана решила познакомить меня со своей соседкой; наверное, чтобы я оказал ей содействие в укрощении бодливого мужичка.
Что значит репутация… Все-таки не зря я начистил хлебальник козырному Флору. Теперь точно буду у Ксаны в фаворе. И никаких соперников!
Я горделиво расправил плечи.
Дверь отворилась и в комнату вошла девушка (нет, скорее состоятельная женщина, если судить по дорогой одежде и навешанным на ней золотым цацкам) с каким-то потухшим – я бы даже сказал потусторонним – взглядом.
Я вежливо поднялся на ровные ноги в ожидании, что меня представят, и мы обменяемся обычными в таких случаях любезностями, но, на мое удивление, нежданная гостья лишь коротко кивнула, скользнув по мне пустыми глазами, и уселась на диван, продемонстрировал совершенно потрясающие бедра.
М-да, модец нынче пошел… Дамы одеваются в такие откровенные одежды, что настоящему мужику хоть в петлю лезь. А потом еще жалуются, что их насилуют. Даже брюки женские придумали почти с декольте на причинном месте. От пупка и ниже все видно ладони на две.
– Это Зина, – почему-то сурово сказала Ксана.
Да хоть Маня, подумал я неприязненно. Что она тут забыла? Неужели сегодня мне светит полный облом? Сначала ресторан с этим придурком Фролом, затем Зинка…
Зинка… Зина, Зиночка, Зинуля… Стоп! Неужели!? Я поднял мгновенно ошалевшие глаза на Ксану.
Она едва заметно кивнула.
Зина Клычкова! Вот кто сидел передо мной, выставив напоказ истинное женское сокровище.
Теперь понятно, почему Кирик втюрился в Зинку. У бывшей закадычной подружки Ксаны были просто потрясные бедра, а что касается ног, то они поражали художественной законченностью.
Создавалось впечатление, что их ваял гениальный зодчий, притом для себя.
А вот личиком Зинка подкачала, подумал я не без некоторого удовлетворения. Красивой ее можно было назвать только с большой натяжкой. Ксана все-таки гораздо краше.
«Ты сказала ей?…» – спросил я Ксану глазами. «Нет, – ответила она. – Зинка не знает. Скажи сам. Мне как-то не по себе…»
М-да… Ситуэйшен… Роль черного вестника одна из самых неблагодарных. В каких бы она ни была отношениях со своим благоверным, но все равно, потерять богатого кормильца – это не фунт изюма скушать.
Начнутся вопли-сопли, причитания, возможно, катание по полу и превращение одежды в рванину… Ксана начнет утешать, отпаивать Зинку минералкой и чаем, а затем оставит ее ночевать. Что касается меня, то мне придется уйти, не солоно хлебавши.
До чего же я «везучий»!
Ну и денек выдался. Сплошные приключения. Другие за всю свою жизнь не испытают таких потрясений, некоторые уезжают за три девять земель, в джунгли или пампасы, чтобы погонять адреналин по жилам, а тут все, можно сказать, на дому, почти что не отходя от постели и теплого сортира.
И главное – куда не ткнись, везде пролет.
Я испытующе посмотрел на Зинку. Она сидела с закаменевшим видом – как изваяние. Нет, мне кажется, Зинуля не должна бы сильно расклеиться, когда я скажу ей, что Кирику пришел кырдык. (Еще чего – теперь все богатства директора рынка принадлежат ей, как законной жене). Если уж я сегодня пролетел, как любовник, то, возможно, меня посетит удача в качестве частного детектива.
А Зинка, по идее, кое-что может рассказать.
– Ксана, у тебя не найдется чего-нибудь?… – спросил я не без задней мысли, выразительно почесав кадык.
Нам пришлось так быстро улепетывать из ресторана, что я просто позабыл запастись спиртным. (Увы, свою знаменитую фляжку с коньяком я принципиально оставил дома; не хватало еще, чтобы Ксанат приняла меня за анонимного алкоголика).
А сидя в такси я больше думал о том, как бы покрепче прижаться к девушке, и совсем не обращал внимания на ночные магазины, попадающиеся по пути.
– Момент… – понимающе кивнула девушки и ушла на кухню.
Вскоре она возвратилась с бутылкой недорогого молдавского конька. Разлив напиток по рюмкам, я сказал:
– Есть предложение выпить за знакомство.
Зинка посмотрела на меня долгим изучающим взглядом (словно только сейчас заметила), затем взяла рюмку и осушила ее, как за себя кинула – одним глотком. Круто! Должен сказать, что рюмки были отнюдь не коньячными, и каждая вмещала грамм семьдесят.
Мы с Ксаной последовали ее примеру: я тоже выпил до дна, а девушка сделала пару глоточков.
Выпив, Зинка начала шарить в своей миниатюрной сумочке – похоже, в поисках сигарет. Достала оттуда пачку, заглянула в нее и нервным движением смяла.
Все понятно – курево закончилось. Дурной знак. По себе знаю. Это как предупреждение свыше: будь начеку, потому что это начало неприятностей.