Распахнув дверь комнаты, Фелиция увидела Питера. На лице его появилась легкая улыбка.
— Стараешься скрыть беспокойство, — заключила Фелиция, взяла кузена под руку и направилась к лестнице.
— Это всего лишь легкая озабоченность. Тебе предстоит совершить серьезный шаг. — Он остановился и вгляделся в ее лицо. — Я не уверен, что вы подходите друг другу.
— Это еще предстоит выяснить, но уже сейчас понятно, что я подойду ему гораздо больше Джинни.
— Ты можешь отказаться, и мы прямо сейчас уедем домой.
— Мы поужинаем с виконтом, и потом я скажу тебе, хочу ли уехать.
— Что ж, хорошо.
— Да, Питер, я прошу тебя занять соседний столик. Мне надо задать виконту несколько личных вопросов, боюсь, твое присутствие может заставить его ответить не совсем откровенно. Вдруг он испугается, что получит от тебя в нос?
Питер тяжело перевел дыхание.
— Я твой опекун, мне приходится быть суровым.
— Но ты ведь можешь хотя бы сегодня выглядеть так, как подобает джентльмену?
— Хорошо, я согласен. Но знай, я рядом. Если понадоблюсь, подними руку, и я сразу подойду.
Исайя был готов жениться на любой женщине, ведь все затеяно ради Абигейл.
Окажись невеста чертополохом или розой, он дал себе слово не обращать на это внимания, если она согласится выйти за него.
Но сейчас, когда он встал поприветствовать мисс Пенниджонс — стройную и гибкую, словно ветка ивы, — приближающуюся к его столику под руку с кузеном, ему внезапно стало страшно до дрожи в коленях, что предстоит провести несколько часов в обществе незнакомки, согласившейся поужинать с человеком, которого сестра назвала угрюмым. И не просто поужинать, но и выйти замуж. Такой женщиной он мог только восхищаться.
Если она и чувствовала себя неловко оттого, что люди обращают на нее внимание, то хорошо это скрывала. Дама такого роста не могла остаться незамеченной. Фелиция Мэри Пенниджонс получала в избытке взглядов и внимания еще и благодаря наряду, ставшему олицетворением Рождества. На мгновение в зеленом платье, отделанном красными бусинками и белым бантом на талии, она показалась ему похожей на мятный леденец. Эхом пронеслись в голове звуки и запахи Рождества из детства. Исайя поспешил подавить воспоминания, пока не стало больно. Радость приближающегося праздника он не испытывал с семи лет, когда ушла мама. Без улыбки, без поцелуя, без слов прощания — она тихо и безвозвратно исчезла из его жизни.
— Благодарю, что вы пришли, мисс Пенниджонс, лорд Кливертон.
Он кивнул, и официант поспешил выдвинуть стул для него и для Фелиции. Питер же остановил официанта:
— Я бы предпочел занять стол у окна. Вид на озеро оттуда потрясающий.
Был или будет при свете дня. Сейчас же темная водная гладь не видна в темноте, лишь несколько огоньков мигают на противоположном берегу, лишь им удается пробиться сквозь мрак и пелену дождя.
Исайя был рад, что третье место за их столом останется свободным. Он хотел лучше узнать Фелицию, а наедине проще вести беседу.
— Здесь очень мило. — Фелиция оглядела зал.
У этой женщины невероятная улыбка, не только красивая, но согревающая, от нее становилось теплее внутри.
— Я часто здесь бываю. Вкусная еда, а днем и отличный вид на озеро.
— Похоже, всем присутствующим здесь нравится.
— Еще очень уютно, когда разожжен камин.
Они оба испытывали неловкость в обществе друг друга, несколько минут такого разговора — и ситуация станет непоправимой. Некоторое время они молчали, каждый старался не смотреть на собеседника.
— Вам нравится? — наконец спросила Фелиция.
— О да. Мясо ягненка превосходно, как и вино. Могу я предложить немного и вам?
— Я говорю о дожде. Вам нравится? И да, от вина я не откажусь.
— Я бы назвал его неприятностью. — Исайя наполнил вином оба бокала. — Если я и люблю дождь, так лишь за то, что он рано или поздно заканчивается.
Он видел, что его ответ, странным образом, ее разочаровал, поэтому поспешил сменить тему:
— Сестра передает вам благодарность за спасение кошки.
К счастью, теперь Фелиция улыбнулась.
— Я очень давно не забиралась на дерево. Похоже, кошку совсем не требовалось спасать, ведь она сама благополучно спустилась на землю, когда пожелала.
— Элоиза действительно всегда поступает, как пожелает. Но она привыкла к сестре, а та к ней.
— Думаю, такая милая и умная девочка, как Абигейл, легко с этим мирится.
— Вы не поверите, но ей всего лишь восемь.