Полицейские, как жуки, кишмя кишели на месте преступления.
Три часа спустя нас допросил чуть ли не каждый детектив в районе, но наша история была всегда одна и та же. Когда я выхватил пистолет у злоумышленника, он выстрелил, убив его мгновенно. Селена, похоже, была не против подтвердить эту маленькую ложь.
Никто не будет докапываться до правды из-за того, что был убит долбаный мертвый псих. Ливи стояла рядом со мной, качая головой.
— Мне очень жаль, Нэш. Я не знаю, как это произошло.
— Извиняйся перед Селеной, — сказал я. — Со мной все нормально.
— Она потрясена.
— Да, — проворчал я. — Она расстроена.
— По уважительной причине.
— Конечно.
Я потянулся, меня уже тошнило от вопросов. Селена беседовала с очередным детективом, рассказывая ему одну и ту же проклятую историю. Я просто хотел вытащить ее отсюда куда-нибудь в безопасное место.
Наконец, детектив перестал допрашивать ее. Я оставил Ливи и подошел к Селене, приобняв ее.
— Все хорошо? — спросил я.
— Отлично, — ответила она. — Боже, Нэш, это какое-то безумие.
— Я знаю, но со мной ты в безопасности.
Она посмотрела на меня пару секунд.
— Я это знаю.
— Хочешь выбраться отсюда?
— Да, но у нас нет комнаты.
— Отель выделил нам другой номер, если ты хочешь покоя.
— Пойдем.
Я обнял ее рукой и повел к выходу. Никто не остановил нас, когда мы вошли в лифт и поднялись на верхний этаж. Мы не разговаривали, да и не должны были. Я думаю, мы оба знали, чего хотим. Мы двинулись по коридору, и я открыл дверь.
Номер оказался существенно меньшего, но зато вполне нормального размера. В нем была одна ванная комната и одна спальня с двуспальной кроватью.
Как только дверь захлопнулась, я прижал Селену к стенке и крепко поцеловал ее.
Она поцеловала меня в ответ, ни капельки не удивившись, обняла меня, ее губы были плотно прижаты к моим, а руки запустила в мои волосы.
Я жарился на чертовом огне. Мой член был охренительно твердым, и больше всего в этот момент я нуждался в ней.
Потому что единственное, о чем я думал, когда этот безумец прижал пистолет к ее голове, так это то, чтобы пусть он лучше убьет меня, а не ее. Я был готов принять пулю за нее, если это означало бы, что она будет спасена.
Я, по правде сказать, никогда прежде не испытывал своего рода привязанность к человеку. Я бы умер за свою страну или за мой отряд, но это было совсем другое дело. То, что я чувствовал по отношению к Селене в тот момент, было чем-то безрассудным и страстным. Я бы пошел на все ради нее, и именно поэтому я всадил пулю в череп этого отморозка.
Я бы убил за нее.
Как только я поцеловал Селену, то уже знал, что я хочу, и я собирался взять то, что желал больше всего.
Глава двадцать девятая: Селена
Когда я поцеловала его в ответ, я поняла, что мне нужно.
Он убил ради меня. Может быть, ему не следовало это делать, но, как бы то ни было, дело сделано. Как только он прижал свое сильное тело к моему, припечатав меня к стене, я тут же стала мокрой, и хотела его так сильно, что едва была способна думать.
Он рисковал собой ради меня. Он сделал свой ход и достаточно быстро, убив этого парня, как будто в этом не было ничего особенного. Он бил психопата сильно и быстро, ударив его, а затем добив. Он мог бы подыграть, но, могу сказать, что в тот момент, когда безумец стал мне угрожать, Нэш решил сделать ход. Я увидела это в его глазах.
Он заботился обо мне больше, чем, вероятно, сам готов был признать. Наблюдая за тем, как Нэш убивает ради меня, в тот самый момент я неожиданно осознала, что сама готова сделать ради него то же самое. Я сильно влюбилась в него, в его тело и ум, и после этой встряски и пережитого эмоционального ужаса в течение последних нескольких часов, я была готова отдать ему себя целиком.
Он запустил руки в мои тонкие шорты, и, минуя мои трусики, прижал пальцы к моему намокшему клитору.
— Ты, твою мать, такая мокрая, — прорычал он, — как всегда для меня.
— Нэш, я ничего не могу с этим поделать, — пробормотала я.
Он начал поглаживать, выписывая мягкие круги по клитору, и его удивительно чувственные прикосновения послали через мое сознание дрожь удовольствия по всему телу.
— Черт, — произнесла я. — О, Боже, это так хорошо.
— Ты— грязная девчонка, — проворчал он. — Ты думала об этом все утро, о грубом трахе со мной.
— Нэш, — прошептала я.
— Ты— моя жена, — хмыкнул он. — Моя гребаная девочка, Селена. Эта киска — моя.
Он ввел пальцы глубоко внутрь меня, и я громко застонала.
— Каждый дюйм тебя заставляет меня желать тебя.