Дрожь не унималась. Как и моё недоумение по поводу собственных чувств. Отчего меня так взволновало услышанное? И почему мне была небезразлична судьба лорда Грэмта? Эти странные чувства взялись ниоткуда и ни к чему не вели.
– Это всё жалость, – объясняла самой себе шёпотом и ходила по комнате, словно загнанный зверь. Хотелось сбежать, укрыться от давящего безмолвия этих стен, но бежать было некуда. Во всём замке не было места, где могла бы я спрятаться. Даже сюда, в мою комнату, в любой момент могла зайти Лукреция, или Кэт, или кто-то из слуг. Я чувствовала себя до невыносимости обнажённой перед их взглядами.
Мне вдруг вспомнилась тёмная подземная ниша, куда, кроме лорда Грэмта, не смог бы попасть никто. Её тишина и уединённость. Её защита.
Не думая, я схватила с кровати накидку и, тихонько прикрыв за собой дверь, направилась туда, куда, по всем правилам, мне невозможно было попасть. Но, вопреки этим же правилам, коридор и лестница пропустили меня к нише вновь. Уже внизу я замерла, прежде чем взглянуть на древо. Боялась, что увижу ветви тэинора совершенно оголёнными. Но на них по-прежнему было несколько листьев.
– Судьба к тебе несправедлива, – обратилась я к древу, подходя к стволу и кладя ладонь на его шершавую поверхность. – Ты умрёшь за чужие ошибки, – провела рукой выше, туда, где начиналась первая ветвь. На ней, тёмной и корявой, не росло ни единого листка. Только у самого её кончика было заметно тусклое зеленоватое свечение.
Сделав два шага, я приблизилась к зелёному бугорку. Почка. Крупная, налитая соком почка сияла магическим светом.
– Зачем умирающему тэинору давать новый побег? – спросила, касаясь бугорка. Но вопрос остался не отвеченным. Он эхом прокатился по нише и затих.
Подобно лорду Грэмту, я присела на выступавший из камней корень и опёрлась о ствол древа. Прикрыла глаза, отдаваясь мыслям и тишине. Теперь я понимала, зачем лорд Грэмт спускался в это холодное и тёмное место. Здесь не нужно было притворяться.
По моим щекам потекли слёзы. Горячие. Горькие. Я плакала и не знала о чём. О ком. Казалось, обо всём на свете. О себе. Об Оливере. Об Алане Грэмте. И об этом древе, которое не хотело сдаваться. Я оплакивала нас всех.
Когда я поднялась из подземелья, ощущала давно позабытую лёгкость. Будто со слезами освободилась от оков, связывавших меня надеждами, обязательствами и злостью. Тэинор забрал мою тревогу и пробудил силу духа. Это древо было поистине великим и по-прежнему живым.
– Как и сам лорд Грэмт, – прошептала, бредя по коридору, а в мыслях прокручивала противоречивое поведение жениха. Его холодность, легко сменявшуюся желанием. Его взволнованное состояние во время прогулки. То, как время от времени вспыхивали его глаза. Возможно, в первые дни нашего знакомства он и был похож на человека, безвозвратно потерявшего Благословение, но не сейчас.
Будто чувствуя зов моих мыслей, у самого входа в заговоренный коридор стоял лорд Грэмт. Всё та же статуя, в которую я превратила его своими колкими словами. Напряжённые плечи, ровное дыхание, холодный взгляд. Но теперь я знала, что за каменной оболочкой скрывалось что-то большее.
Помедлив, пошла ему навстречу. Шаг, другой. Я приближалась, а лорд Грэмт так и стоял на месте. Изваяние во плоти.
Вот мы уже поравнялись. Он скользнул по мне взглядом – всего на секунду – и отвёл глаза. Будто боялся, что я снова расшатаю его выстроенную за годы одиночества крепость. Но я молча прошла мимо и свернула налево, в сторону наших комнат.
Перед глазами вдруг вспыхнуло воспоминание о появившейся на тэиноре почке. И я остановилась. Ноги отказывались уходить. Я, вопреки собственной воле, обернулась.
Мой взгляд замер на бездвижной фигуре жениха. Посмотрит ли он мне вслед? Сердце в груди колотилось, как бешеное, будто на кону стояла моя жизнь. Я сжала кулаки, не позволяя себе струсить и отвернуться раньше, чем узнаю ответ. Правдиво ли это окаменение?
Время тянулось расплавленным сургучом. Плечо лорда Грэмта дрогнуло, и я поняла – он обернётся.
Медленно, будто это движение доставляло ему боль, он повернул голову и встретился со мной взглядом, в котором уже не было холода. От этого взгляда меня и саму бросило в жар.
Нет, в его истории что-то не сходилось. В ней не сходилось ровным счётом ничего.
Подхватив юбку, я бросилась прочь. Бежала до самой комнаты, будто боялась погони. Но на самом деле убегала не от лорда Грэмта, а от себя самой. Мне было страшно заглядывать в собственную душу. Страшно признаваться себе, что я была не в силах вернуть свою безучастность.