– Но ведь ты утопил богатства в реке, а говоришь – сохранил!
– Сейчас я расскажу тебе, сын мой, каким путем я думал возвратить свои миллионы…
– Так они до сих пор лежат на дне реки? – в изумлении спросил Марсель.
– Да, Марсель. Там они и лежат уже много–много лет… Но слушай дальше. Я пересек границу Франции и остановился отдохнуть в маленьком приграничном городке Шамбери, лелея все ту же мысль – как можно скорей добраться до Парижа, предстать перед лицом короля, обличить гнусного обольстителя моей несчастной дочери и потребовать беспристрастного суда над ним. Но в первую же ночь моего пребывания в Шамбери на меня напали слуги герцога и связали по рукам и ногам. Затем явился и сам герцог, требуя от меня признания, куда я спрятал золото. «Гнусный убийца моей дочери! – кричал я ему в ответ. – Никогда не вырвать тебе у меня эти сведения! Близок час моего мщения! Тебя постигнет справедливая кара!» Но он лишь злобно засмеялся в ответ. «Держите крепче собаку–грека! – приказал он своим наемным негодяям. – Он в моем присутствии убил свою дочь. Он бежал из Венеции, но отсюда ему не уйти. В тюрьму его!» Вот так я и попал в тюрьму. – Старик горько покачал головой. – Моя месть никогда уже не настигнет изверга. Он еще раз приходил и предлагал открыть ему место, где спрятано золото, но я ответил ему, что до конца дней моих он не услышит от меня ничего, кроме самых страшных проклятий… Тогда он приказал перевезти меня в Париж. И тут грек–собака, как он меня называл, попал в Бастилию, откуда нет возврата. Долгие годы томился я здесь, в моей душной келье. Мучительно долгие годы ждал я возможности поручить кому‑нибудь святое дело мести… И вот наконец судьба послала мне тебя, сын мой, – такую же жертву алчности проклятого Бофора, как и я. В этом я вижу волю всемогущего провидения. Я горячо благодарю Небо за это первое и единственное доказательство его милости ко мне. Хотя часы моей жизни сочтены, у меня хватило сил передать тебе святое дело мести. Поклянись же, Марсель, что исполнишь завещанное тебе дело… Проклятие и смерть тебе, Бофор, гнусный убийца моего ребенка!
– Клянусь тебе в этом, Абу Коронос! – торжественно провозгласил Марсель, подняв вверх правую руку с гремящей цепью и сложив пальцы для присяги. – Я буду исполнителем твоего завета – мести герцогу Бофору. Эту месть отныне я буду считать своим священным долгом!
– Ты дал мне клятву, и теперь я могу спокойно умереть, – устало произнес Абу Коронос. – В этот полночный час я усыновляю тебя и назначаю моим единственным наследником. Все мои богатства отныне ты должен считать своими. При первой же возможности достань мои сокровища со дна Тичинелло.
– Для святого дела мести, Абу Коронос, мне достаточно моей молодости и силы. Золота же твоего мне и вовсе не надо.
– Обещай мне, Марсель, что ты исполнишь мою просьбу, – добудешь сокровища со дна реки и станешь считать их своими. В борьбе с могущественным герцогом эти деньги помогут тебе так, как ты себе и представить не можешь.
– Ну, если ты настаиваешь, что ж, пусть будет по–твоему.
– Выслушай же еще мои советы и указания. Силы мои угасают так быстро, что мне не протянуть и нескольких дней. Я уже говорил тебе, что в том месте, где я опустил на дно крепкие мешки из звериных шкур, росла пиния. Возможно, она срублена или засохла. На этот случай знай, что место это находится ровно в пяти тысячах шагов от места впадения Тичинелло в Тичино. Там эта маленькая речка делает поворот… Теперь о том, как достать мешки со дна, – я и об этом подумал. Тяжелые мешки годами заносило речным песком. Теперь нелегко будет поднять их.
– Какой же способ ты придумал?
– Речка Тичинелло не широка и не глубока. Ее легко можно отвести в другое русло. Тогда на дне прежнего русла ты и откопаешь из песка и ила твое золото. Не благодари меня, сын мой, за это наследство. Все, чем я владел, теперь твое. Мои желания сводятся лишь к тому, чтобы эти деньги помогли тебе добиться счастья и осуществления всех твоих желаний. Несмотря на то, что один мешок похитили слуги, на дне Тичинелло лежит еще около десяти миллионов пиастров. В твоих руках это будет большая сила. И я горячо благодарю Небо, ниспославшее в твоем лице такого достойного наследника. Теперь я спокойно умру… Прими же мое благословение, сын мой! – совершенно ослабевшим голосом закончил Абу Коронос.
Марсель склонил перед ним голову, и старец торжественно опустил на нее свои дрожащие от слабости руки.
– Теперь, сын мой, настало время прощаться… – растроганно сказал старик, подавая Марселю обе руки.
– Ведь завтра всего еще пятница, – напомнил Марсель.
– Да, пятница… Но я чувствую, что буду не в силах больше прийти к тебе… А ты тоже не можешь прийти ко мне из‑за цепи. Благодарение Богу, я все успел рассказать тебе, все передать. Теперь ты знаешь, почему я повторяю и повторяю слова: «Проклятие и смерть тебе, Бофор, гнусный убийца моего ребенка!»
Затем Марсель и старик распрощались, и грек пробрался в свою келью. А затем оба, каждый со своей стороны, вставили вынутые камни в стену.
XII. ПРАЗДНИК В БАСТИЛИИ
В ночь с субботы на воскресенье в Бастилии был назначен праздник по поводу очередной годовщины коронации Людовика XV. В этот вечер всем военным, не исключая и солдат, несущих караул в Бастилии, от имени короля раздавались вино, деньги и угощения. Денег на каждого из солдат приходилось по одному франку, а вина и еды полагалось вдоволь. Для офицеров в этот вечер устраивался ужин в Луврском дворце в Париже и в Версальском дворце.
Для гарнизона Бастилии, состоявшего из ветеранов и инвалидов, праздник устраивался тут же, в крепости. Инспектор Бастилии по распоряжению коменданта, уехавшего в Версаль, должен был руководить развлечениями низших чинов.
В просторном помещении гауптвахты шел пир горой. В нем принимал участие весь гарнизон за исключением часовых, но и им время от времени подносили чарки с вином, чтобы и они хотя бы отчасти могли участвовать во всеобщем торжестве.
С наступлением ночи оживление пировавших в гауптвахте старых солдат, разгоряченных вином, возросло необычайно. Несвязные песни и тосты то и дело раздавались в тишине темной и теплой ночи, окутавшей землю.
Из боковой калитки дворца герцога Бофора около одиннадцати часов вечера крадучись выскользнула на улицу стройная молодая девушка. Большой темный платок покрывал ее голову и плечи. Оказавшись на улице, она остановилась и начала прислушиваться. Вскоре ей послышался цокот копыт по мостовой. Вслед за этим на углу улицы она различила силуэты двух лошадей и всадника, державшего в поводу свободную лошадь. Остановив лошадей на перекрестке, всадник спрыгнул с седла. На нем были темный плащ и широкополая шляпа. Девушка быстро пошла к нему навстречу.
– Это я, Адриенна, – прошептала она.
– Я узнал вас, – ответил ей Виктор Делаборд. – Нам пора в путь.
– Я вся дрожу от волнения: мне мерещатся какие‑то ужасы, – призналась мушкетеру Адриенна.
– Будем надеяться на благополучный исход… Во всяком случае, наше участие в этом деле ограничивается тем, что мы предоставляем Марселю возможность тотчас бежать, едва он вырвется из крепости.
– О, если бы знать заранее, как это все будет, чтобы не сделать какой‑нибудь непоправимой ошибки, – прошептала Адриенна с тревогой в голосе.