Однако Звана оставалась спокойной.
— Ну, чего надо? — спросила она небрежно, что удивило Владу сильно.
Дверь приоткрылась, и из-за неё выглянула круглощёкая девка с толстой косой, концы которой обрезаны были, как конский хвост. Влада заметила, что у всех молоденьких девок были обрезаны косы. Странно, с чего бы? Неужели ради того, чтобы как-то отличать служанок? Так это же какая беда, с косой-то расстаться!
— Тут княженку Владиславу просят увидеть, — обратилась холопка к Владе.
— Кто? — спросила она твёрдо, а у самой так и задрожало всё внутри.
— Две путницы, чужеземки, говорят, калогостовские они. Назвались Купава и Полеля.
Влада так и осела на лавку, уронив ложку к ногам, которую она держала в руках всё это время.
— Как?
— Почём мне знать княженка, — хмыкнула девка. — Так что? Звать али прогнать?
— Нет, что ты! Зови.
«Вот, значит, что замыслили подружки милые, — усмехнулась про себя Влада, — ну, хитрицы-лисицы! А я-то думала, осерчали они на меня, плутовки».
Щекастая холопка нырнула обратно за дверь, а вскорости в опочивальню зашли Купава и Полеля. Влада, подпрыгнув с лавки, кинулась к подружкам. Как же рада она была видеть их, что даже обняла и расцеловала каждую в щёки.
— Да как же? Из дома, одни? Да не испугались? А родичи что скажут? Знают ли, где вы? Ох, да что же оставили их? Да девкам молодым… одни в пути, как же стражу-то прошли? А татей не испугались!?
— Не одной тебе ворожить, — тут же отозвалась Полеля, но Купава больно пихнула подругу локтём под бок, заставляя притихнуть.
— Да погоди ты вопросы свои задавать, — обратилась к Владе посерьёзневшая Купава. — Поговорить бы нам, отдохнуть с пути-дороги, поесть… — Купава медленно скосила глаза в сторону Званы, давая понять Владе, чтобы челядинка поскорее оставил их наедине.
Влада, вспомнив о холопке, встрепенулась.
— Более мне помощь не нужна, сама справлюсь, — сказала она немного резче, чем ей хотелось бы, и, смягчаясь, добавила. — Спасибо за всё, Звана.
— А как же гости? Расположить бы их.
— Здесь они останутся, заночуют подле меня.
— Хорошо, княженка. Коли что нужно будет, кликай.
Звана поклонилась в пояс и благоразумно скрылась за дверью, плотно прикрыв её за собой.
Полеля и Купава тут же, как только ушла челядинка, схватили за руки Владу и наперебой зашептали:
— Владка, обманули тебя, запутали.
— Жених-то твой из Кавии, Мирослав Святославович, говорят, что проклят он.
Внутри Влады так и упало всё.
— Как проклят?
— А вот так.
— А Князь Будевой за тебя, за невесту из рода русалочьего, плату высокую получил, не сколько-нибудь, а пуд золота, — прошептала Полеля, хмуря светлые брови, вытаращившись на Владу.
— Да погоди ты! Не это главное, — шикнула на Полелю Купава. — Княжич, может, и не проклят, но, говорят, в походы не ходит, никуда не ездит, за стенами сидит, в общем, недужит он болезнью страшной.
— Недужит? — растерянно проговорила Влада, даже не зная, что страшнее из этого.
— Да проклят он, — передёрнула Полеля.
— Занедужил! — фыркнула подруга.
— Да какая разница, всё одно, — смирилась Полеля, не выдержав напора грозной Купавы.
— Влада, ты нужна ему, что бы проклятие то снять. Сказывают, что только обавница из русальего рода это и может сделать. Святослав по всем весям искал такую деву много месяцев, с осени! Вот и нашёл. Ой, доля-то твоя горькая, Лада-богородица, за что такое несчастье, — заголосила по-бабьи Полеля.
Купава только свела рыжеватые брови и, скрестив руки на груди, терпеливо молчала.
— Слухи это всё, не правда, — отрезала Влада, отказываясь верить. — Оговор. Зависть чужая.
Владислава даже не могла понять, что больше её огорчало — что Будевой продал её, словно рабыню на торгу, или же что свяжется она узами неразлучными с проклятым княжичем? И то и другое выше её сил и понимания было.
— Мы тоже не поверили. Но князь-то тебя неспроста искал. Сам за тобой поехал. Подумай, Владка, зачем ему это сейчас? Мог и ранее тебя найти.
— Да только не нужна ты ему была… — подхватила Полеля, которая не скупилась на лишнее словцо.
Отвернувшись от подруг, Влада часто и глубоко задышала. А она-то напридумала себе… обомлела, обрадовалась слову доброму. Как дура, помчалась с князем, возомнив о себе невесть что. Владе сделалось дурно, так и подступил ком, и съеденная каша грозилась оказаться на подоле рубахи.
— Влада, что делать будешь? — позвала Купава и коснулась легонько плеча её.