Они следовали один за другим, и Зошина испуганно вздрагивала каждый раз. Но тут почувствовала, что ее поставили на ноги.
Дверь открылась, кто-то подтолкнул девушку к выходу, и она оказалась в кромешной темноте.
Из-за двери опять послышались выстрелы. Зошина пошарила перед собой в темноте руками и обнаружила рядом, совсем близко, своего спасителя. Он был намного выше нее ростом.
— Кто… вы?» — спросила Зошина дрожащим от страха голосом, подняв лицо вверх. Должно быть, как раз в этот момент он наклонился над ней… Их губы встретились.
Зошина замерла, но прежде, чем она сделала хоть малейшее движение, прежде чем закончила фразу, его руки обняли ее, а его губы прижались к ее губам.
Словно молния пронизала все ее тело. Невыразимый, неописуемый восторг охватил ее. Ничего подобного она не испытывала никогда и даже представить себе не могла.
Это было так замечательно, так возвышенно. Именно таким она представляла себе свой первый поцелуй, и все же действительность превзошла самые смелые ее мечты, так прекрасно было это совсем новое для нее чувство.
Его руки обнимали ее все крепче, и если бы в этот миг ей суждено было бы умереть, смерть не испугала бы ее. Ведь ничего чудеснее этого поцелуя уже не могло быть.
Зошина чувствовала, как дрожь пробегает по ее телу. Чудо этого поцелуя было даровано ей Небом. Время остановилось. Сколько длился их поцелуй? Несколько секунд или несколько столетий, она не знала.
Девушка помнила только одно: когда человек, державший ее в своих объятиях, поднял голову, она без раздумий, почти не осознавая, что говорит, выдохнула:
— Я… люблю… вас! — И, услышав свой голос, поняла: это правда.
Да, к ней пришла любовь! Именно такая, какую она ждала! О такой она молилась. И вот это случилось, когда она меньше всего ожидала.
Зошина и сейчас еще дрожала, но уже не от страха, а от восторга, повторяя:
— Я люблю вас… Я люблю вас!
В ответ она не услышала ни слова, но он крепко прижимал ее к себе, и она чувствовала, как неистово колотится его сердце.
Внезапно он отпустил ее.
— Не… покидайте… меня! — вскрикнула Зошина, испугавшись, что останется одна.
— Не двигайтесь. Я должен отыскать дорогу.
Она замерла, а он на ощупь искал в темноте дорогу. Потом с противоположной стороны этой, видимо, небольшой комнатки открылась дверь. Из пивного бара все еще доносился адский шум.
Из приоткрытой двери появилась полоска света, и девушка смогла разглядеть силуэт принца-регента.
Не закрывая дверь, он возвратился к ней и сказал:
— Мы можем выйти этим путем.
С этими словами он обнял ее за плечи, и она снова задрожала от его прикосновения.
Принц помог ей дойти до двери, и Зошина увидела, что они находятся в узком проходе, освещенном единственным газовым фонарем.
Продолжая слегка обнимать ее за плечи, принц-регент быстро вел ее прочь от входа в пивной зал.
Оттуда все еще доносились крики, визг, выстрелы.
Наконец они наткнулись на запертую на засов дверь, принц-регент отодвинул его, и они вышли на воздух.
Здесь не было фонарей, но звезды в небе светили так ярко, что Зошина разглядела груды мусора, пустых бутылок и огромную гору деревянных бочек.
Еще несколько шагов — и перед ними оказались приоткрытые железные ворота, через которые они вышли на дорогу. С противоположной стороны от нее был пустырь, заросший кустарником и редкими деревьями.
Регент посмотрел налево, там их ожидал закрытый экипаж. Еще несколько секунд — и он помог Зошине подняться в карету, затем сел сам.
И тогда, словно почувствовав, что больше нет необходимости ни в каком маскараде, она стянула с себя домино и сняла маску.
Принц-регент сделал то же самое, потом странным, неузнаваемым голосом произнес:
— Простите меня! Я могу только просить у вас прощения!
— За… что?
— За мое поведение. Вы так измучили меня, что я попросту потерял голову. Я могу лишь смиренно просить вашего прощения, если вы пожелаете, — на коленях умолять вас о нем.
— Вам… незачем… просить у меня прощения, — неуверенно пробормотала Зошина.
Она поняла, что он просит прощения за поцелуй, но теперь она знала, что его поцелуй был самым замечательным событием в ее жизни. Ничего совершеннее не было и не могло быть.
— Но я виноват перед вами! Я считал себя цивилизованным человеком, способным контролировать свои чувства, а оказалось, что я немногим лучше, чем те бандиты, которые исступленно палят из пистолетов, когда возбуждены.
— Бандиты! — воскликнула Зошина, слегка вздрогнув.
— Вы в полной безопасности. Они бы вас не тронули. Это только избыток возлияний заставляет их начать пальбу, особенно в пылу драки!
Принц Шандор проговорил все это тем же бесстрастным голосом, каким беседовал с ней на банкете, и, почувствовав, что он отдаляется от нее, Зошина повернулась к нему, пытаясь разглядеть его лицо в темноте кареты, и выговорила:
— Я… люблю вас!
— Вы не должны говорить так.
— Разве… это… нехорошо?
— Ужасно, и мне некого винить в этом, кроме себя.
— Я знаю… теперь я знаю… я полюбила вас с самого своего… приезда в Дьер… Как давно это было!.. Мне все время хотелось говорить с вами… слушать вас…
Принц-регент застонал, как от боли, и прервал ее:
— Вы не должны этого говорить. Не мучайте меня.
— Но почему? Почему?
— Вы же сами знаете ответ. И у меня есть одно-единственное оправдание. Когда я узнал сегодня вечером, куда вы направились, я думал, я сойду с ума от страха за вас.
— Я очень… испугалась… но тут… появились вы.
— Как вы могли быть так легкомысленны, что позволили королю взять вас с собой в подобное заведение?
— Это был… единственный способ… мне так показалось… завоевать его симпатию и доверие… Вы… же сами хотели этого.
— Так вы думали обо мне?
— Я… мне хотелось… сделать вам приятное, — призналась Зошина.
Хотя она плохо видела принца в мимолетных отблесках уличных фонарей, Зошине показалось, что он судорожно сжал кулаки.
Не выдержав его молчания, она заговорила сама:
— Вы… поцеловали меня… Со мной еще ни разу не происходило ничего прекраснее… А для вас… разве для вас это ничего не значит?
— Я не стану отвечать на ваш вопрос, я не смею. О, дорогая моя, этого нельзя было допускать, никак нельзя.
— Неужели вы… вы жалеете… жалеете, что подарили мне поцелуй?
— Не жалею, но стыжусь.
— ..меня?
— Нет, конечно. Мне стыдно за себя.
— Но… разве вам… есть чего стыдиться?
— Всего, — с отчаянием произнес принц и замолчал.
— Но разве теперь, когда я… люблю вас… я все равно должна выйти замуж… за короля? — едва слышно спросила Зошина. Так тихо, что он с трудом различил ее слова.
— Вы не только должны выйти замуж за короля, — резко ответил регент. — Вы должны забыть обо мне.
— Я не смогу… Никогда не смогу… никогда… никогда! Это… невозможно. Я знаю теперь: вы тот, о ком я… всегда… мечтала… тот, кого я… надеялась однажды… встретить.
— Мы встретились, мы нашли друг друга, но… слишком поздно.
— Но… почему же… поздно. Я же… еще не жена… короля.
— Но вам придется стать его женой.
— Почему? Ведь я же… люблю вас, а не его?
— Потому что наша любовь безнадежна.
— Наша любовь? — переспросила Зошина. — Значит, и вы… любите меня, хоть немного?
Принц-регент не отвечал. Подождав немного, девушка попросила:
— Ответьте же… Я должна… знать.
— Да, да, я люблю вас! — Эти слова словно помимо воли сорвались с его губ. — Как еще я могу относиться к вам, если для меня вы само совершенство?
Он глубоко вздохнул.
— Ваша красота заставила мое сердце биться сильнее с того самого момента, как я впервые увидел вас. Но дело не только в красоте. Ваша беззащитность, нежность, обаяние, ваша умная маленькая головка… И мы с вами так понимаем друг друга!
— Именно поэтому я люблю вас! — воскликнула Зошина. — Вы понимаете меня… как никто, никогда не… понимал прежде и как никто никогда больше… не сможет понять.