– У нее нет не только никакого намека на красоту, но еще она, несомненно, ужасно безграмотна. Я даже сомневаюсь в том, умеет ли она читать.
Саймон посмотрел на нее.
– Это не имеет значения.
Констанс открыла рот, чтобы ответить, но Саймон ничего не хотел слышать.
– Констанс, все это можно легко исправить. Можно нанять гувернера, чтобы он научил ее читать и ознакомил с основами истории и географии
Констанс возмущенно воскликнула:
– По правде говоря, Саймон, потребуется немного больше, чем научить ее определять местоположение Балтийского моря и дату сражения при Гастингсе, чтобы она смогла войти в общество. И если она сможет чему-нибудь научиться к своему несчастному появлению в свете, в чем я искренне сомневаюсь, ее еще надо будет научить правильно говорить.
– Она прекрасно говорит, – прерывал ее Саймон. – Намного лучше, чем можно было ожидать.
– Это не важно, Саймон, я уверена, что ее произношение никогда не будет одобрено высокопоставленными гостями. Ей необходимо знать, как управлять домашним хозяйством, играть на фортепьяно, заниматься рукоделием, танцевать кадриль. – С каждым пунктом, она загибала пальцы. – От этого почти кружится голова. Даже вы, Саймон, должны признать, что вам будет очень тяжело найти преподавателя, способного научить всему этому. Молодые леди учатся многим из этих вещей подсознательно, просто наблюдая за своими матерями.
– Совершенно верно! – победно воскликнул Саймон. Нежно положив руки на ее плечи, он сверху посмотрел на ее изящную фигурку. – Этим вещам может научить только женщина грациозная и благовоспитанная, такая женщина, как вы, Констанс.
Предприимчивая вдова рассматривала его какое-то время, пока до нее доходил смысл сказанного и наконец, заявила:
– Нет, Саймон, я ничего не хочу об этом слышать. – Она отступила от него на несколько шагов и повернулась к нему спиной. – Иногда я считала необходимым не соглашаться с вами в вопросах бизнеса, но никогда не думала, что вы лишены здравого смысла. Но теперь, я начинаю в этом сомневаться.
Голос Констанс был непреклонен, но по правде говоря, ее мнение по этому вопросу еще не было решенным. И, тем не менее, она могла согласиться на это просто ради себя, ведь она была одинокой женщиной. Последние несколько лет, во время которых она боролась со слабеющим здоровьем Бенджамина, для нее были трудными. Несмотря на свое легкомыслие, она по-прежнему была чувственной женщиной, и вынужденное одиночество, ставшее ее судьбой, было для нее неестественно. Ее тело стало бунтоваться против этого; она жаждала объятий и ласки. Она даже подумывала завести любовника, но почему-то эта мысль была ей противна, поскольку она знала, что эта случайная связь не сможет утолить страстное желание, которое она ощущала. В последнее время ей становилось все тяжелее и тяжелее засыпать. Возможно, если она чем-нибудь заполнит дни и займет свои мысли, то ее ночи снова станут спокойными.
Она придала своему голосу небрежность.
– Саймон, я должна признать, что мне любопытно. Только в чем состоит ваш план, и какую роль вы отводите мне?
Саймону было жаль, что Констанс стояла спиной к нему, и он не мог видеть ее лица. Что ее так взволновало? Он небрежно подошел к стоящему напротив нее диванчику, уселся и стал внимательно наблюдать за ее лицом, пока говорил.
– Я бы хотел, чтобы вы забрали ее с собой в Сассекс. Проследите, чтобы она подобающе одевалась и питалась, и начните обучать ее пристойным манерам. Когда вы решите, что пришло время, необходимо будет нанять компетентного учителя для обучения ее наукам. Я знаю, что на это потребуется некоторое время, но я всячески надеюсь, что в течение года она сможет превратиться в приемлемую для общества молодую леди.
– За год! О, Саймон, боюсь, что вы переоцениваете ее ум и мои способности. – Констанс какое-то время была погружена в свои размышления, а Саймон не пытался на нее давить. Она бесцельно прохаживалась по комнате, лишь однажды остановившись, чтобы подвинуть вазу. Наконец она села на диван рядом с Саймоном.
– Давайте на минуту предположим, что ваш невероятный план удастся, и вам на самом деле удастся сделать ее вполне презентабельной. И что тогда?
– Я собираюсь представить ее обществу.
У Констанс расширились глаза.
– Вы собираетесь представить ее в качестве его жены?
– Нет, конечно же, нет. Она будет моей … моей племянницей. Хотя нет, так не пойдет. Я не хочу, чтобы она была моей близкой родственницей. – Он задумался на мгновение, а затем хлопнул в ладони. – Я знаю. Мы скажем, что мой брат женился на молодой вдове с маленьким ребенком. Она и есть тот ребенок.
– Это абсурд, Саймон, – спорила Констанс. – У вас нет брата. У вас даже нет никакой гарантии, что вы сможете найти Куина. А если и сможете, как вы тогда предлагаете убедить его, принять статус мужа?
– О, я найду способ убедить его в этом. – По его решительно выдвинутому подбородку Констанс поняла, что у него не будет никаких сомнений в том, чтобы применить к Куину силу. – А что касается его убеждения – имей в виду, Констанс, одно дело – оставить на улице ребенка без семьи и защиты; и совсем другое дело – оставить женщину изящную и благородного происхождения, которая была признана обществом. Куин – негодяй, но даже он не зашел бы так далеко. Эти двое встретятся, а затем я устрою так, чтобы они просто вместе исчезли из поля зрения на несколько дней. Просочится слух о том, что они тайно сбежали – понятное дело, любовь с первого взгляда. Я, разумеется, буду соответствующим образом оскорблен их скандальным поведением. Каждый будет выражать мне свое сочувствие, будут трепать языками и тайно радоваться, обнаружив пару таких влюбленных, которые не смогли ждать, чтобы пожениться должным образом. Не позднее, чем через месяц, скандал будет забыт, а холостяцкое положение Куина останется делом прошлым.
– Мне это не нравится, Саймон, – заявила Констанс. – Вмешательство в жизни других людей – опасное занятие.
– Это единственный путь, – ответил Саймон, решительно заглушая собственные сомнения. – Дикость Куина слишком долго оставалась необузданной. Он себя разрушит. – Саймон не преминул воспользоваться мягкосердечием Констанс, и сделал это без всяких колебаний.
– Констанс, как отцу, любящему своего сына, мне нужна ваша помощь. Если у вас есть хоть какие-нибудь чувства к Куину, помните, что это, может быть, для него последний шанс.
Констанс не одурачила попытка Саймона сыграть на ее сочувствии, но она не собиралась его за это осуждать. Вместо этого она задала вопрос, который волновал ее превыше всего.
– А что на счет девочки, Саймон? Из того, что вы мне о ней рассказали, кажется, она относится к очень независимому типу людей. Возможно, она не согласится с вашим планом.
У самого Саймона были некоторые сомнения на сей счет, но сейчас он не собирался показывать ей это слабое место.
– Чепуха, Констанс. Это для нее замечательная возможность, о которой, вероятно, она никогда и не мечтала. – Он на секунду замолчал, и его голубые глаза слегка сузились. – Кроме того, если она действительно откажется, я уверен, что смогу ее переубедить.
Констанс едко посмотрела на него, но он сдержался.
– Саймон, вы безнравственный негодяй. Не вы ли, еще час назад поклялись той девочке, что защитите ее, и вот, пожалуйста, вы уже целенаправленно плетете интригу, чтобы соединить ее с мужчиной, которого она, явно терпеть не может.
– На самом деле, Констанс, год в роскоши не воодушевит ее, но поможет изменить ее отношение к этому. Она улучшит свое здоровье и оценит, насколько выгодно быть Коупленд. Неужели вы серьезно полагаете, что она отвернется от Куина, как только вольется в наш образ жизни и увидит, какую выгоду принесет ей этот брак? Конечно же, нет.
Он взял руки Констанс в свои. В его голосе не было никаких уверток, когда он попросил:
– Я знаю, что мне все удастся сделать. Пожалуйста, помогите мне, Констанс. Не только ради гарантии сохранения «Коупленд и Пэйл» в наших семьях, но еще и ради вас самой. Я это знаю. Я буду вам бесконечно благодарен. Пожалуйста, вы поможете мне?